Костры Фламандии. Богдан Сушинский
Мария! – оживился посол. – Постоянно забываю об этом факте, что для меня совершенно непростительно.
– Ничего удивительного. Помнить об этом столь же трудно, как и верить этому.
– А знаете, возможно, ваше «иезуитство» вас и спасет. Вдруг иезуиты не станут спешить, а сначала попытаются вернуть вас в лоно своего братства?
– Иезуитского братства, – мрачно подчеркнул Хмельницкий. – К своей чести, членом сего богоугодного ордена я никогда не был.
– Но ведь вы нужны им не в ипостаси монаха; братии у них всегда хватало. Сейчас им позарез нужны полководцы и державные мужи.
Речной каньон казался огромным разломом самой тверди земной, и клубы утреннего тумана, зарождавшиеся между отвесными скалами, превращали его в бурлящую преисподню, ни огнедышащий жар, ни клокотание которой не достигали, однако, стен Шварценгрюндена.
С тех пор как графиня де Ляфер вернулась в свой родовой замок, она почти каждое утро поднималась на высокую угловую башню, которую обитатели Шварценгрюндена издревле называли Посольской. С одной стороны со смотровой площадки башни Диане открывалась дорога, ведущая к подъемному мосту, с другой – заливные луга на том берегу реки, окаймленные усадьбами небольшой деревушки.
Обитатели замка обратили внимание, что графиня обычно подолгу стоит на этой площадке, словно кого-то терпеливо высматривает или же вновь надолго прощается с родными местами. Однако шли дни за днями, а у ворот замка никто не появлялся. Село по ту сторону реки тоже жило своей неприметной для постороннего утренней жизнью: размеренной, по-провинциальному неспешной, оглашаемой разве что криками петухов да гоготанием гусиных стай, копошащихся в узких речных затонах.
И вдруг:
– Госпожа графиня, всадники! – вырвал Диану из созерцательного забытья голос Кара-Батыра.
Она взглянула на дорогу. Присмотрелась к полуразрушенной часовне, едва вырисовывающейся в утреннем тумане на самом краю замковой возвышенности; к сторожевым башням по ту сторону обводного рва… Но так никого и не заметила.
– Где они?! – нагнулась графиня так, чтобы видеть татарина. Он всегда стоял на нижней боевой площадке, давая возможность графине оставаться на открытой сигнальной площадке одной.
– Вон там! Слева! Они почему-то избрали не дорогу, а тропу, ведущую от имения, которое мы купили для князя Одара!
– Так прикажи привратникам выяснить, почему они предпочитают пробираться по тропе.
– Я мигом. Только, во имя аллаха, когда они приблизятся к подъемному мосту, не выглядывайте из бойницы.
– По-твоему, каждый, кто появляется в окрестностях Шварценгрюндена, обязательно должен продемонстрировать свою меткость, целясь в бедную графиню?
– Почему каждый? Достаточно одного-единственного подлого выстрела.
Графиня прислушалась к гулким шагам татарина, когда тот спускался по каменным ступеням башни. В душе она, конечно, понимала его тревогу, но предпочитала вести себя легкомысленно, поскольку