Семейная хроника: сборник рассказов. Том 1. Николай Осин
По шуму услышишь.
Многое, из предписанного матерью, преодолел, но на «столбе» спекся. Решил, что иду куда-то не туда. Сомнение вызвали «Кочки». Это, в моем представлении, должны быть какие-то небольшие, в мой рост, горы, через которые надо перелезать или обходить их. И, когда я шел по «столбу», солнце меня доконало. Я потерял счет времени и расстоянию. Решил, что прошел не те кочки и попал не на тот «столб», прошел мимо «Мельского» и подхожу уже к «Чембару». В отчаянии от горячей дорожной пыли я устроился на васильки и дал волю слезам. Мне шел пятый год. Вдруг подъехала лошадь с повозкой. Это были «дроги». На них бочка. Кучером была женщина. Увидев меня, затормозила лошадь.
– Чего ревешь?
– Я заплутался.
– А куда ж идешь?
– Я обед несу папане.
– А где он работает?
– Он на молотилке работает.
– Ах, вот кто твой отец! Ну, такого мы знаем. Я тебя к нему отвезу.
Слезла с повозки, сняла косынку, вытерла слезы. Забрала меня одной рукой поперек живота вместе с узелком, пристроила к себе на коленки и мы поехали.
– Маманя сказала, что надо идти все время навстречу солнцу. А мы едем наоборот.
– Правильно сказала твоя маманька. Только нам сначала надо в родничок за водой съездить, а то отец твой так умотал всех своей молотилкой, что люди всю бочку осушили. Народу надо воды для обеда.
Набрав воды, мы приехали к молотилке.
– Ну, Минька, готовь бутылку самогонки на выкуп! Я тебе курьера привезла.
– И где ж ты его подобрала?
– Да на один километр до молотилки силы не хватило. Почти уж дошел. Я смотрю, лошадь ушами стрижет, и фыркает, значит, чего-то живое учуяла. Подъезжаю поближе – точно. Стоит кормилец твой с узелком и прямо на корню погибает. Слезы в два ручья. Говорит, заплутался.
У меня до сих пор в памяти осталась эта женщина – сильная, задорная, веселая, внешне как сестра-близнец Мирей Матье. Как увижу одну, так отчетливо в мельчайших деталях вспоминаю другую, спасительницу свою – Марию Блежкину.
После обеда стали заводить трактор. Трактористом был Митя Волков. Трактор колесный «Форзон», с зубьями на задних колесах. Трактор был с норовом. Любил помудрить – «бзыкал», как говорила т. Таня Асаева. Она в войну тоже работала на таком тракторе. «Бзыкать», в переводе с Кевденского, означало – бить пусковой рукояткой в обратную сторону. Чтобы трактор не «изувечил» тракториста, к рукоятке привязывали веревку и за концы, по три человека с каждой стороны, страховали тракториста. И все равно, трактор противился до последнего. У Мити Волкова был помощник Ваня Пашков. В обед он любил поспать, зарывшись в солому. Его отыскивали по храпу и будили. Он, с соломой в шевелюре (волосы на голове), подходил с неохотой к трактору, отвязывал веревку и разгонял весь народ. Брался за рукоятку и начинал «пахтать», как он говорил. Бедный трактор, от его немереной силы и дури, начинал подпрыгивать передними колесами над землей, забывая при этом про свою собственную дурь – гваздануть