Рыбьи души. Крыласов Александр
попадаю пальцем в ноты,
Я даже духом обнищал,
Не говоря уж про банкноты.
Ну ладно, съем ново-пассит
Или повешусь, как повеса.
Поэт на проводе висит
Солидней гирьки и отвеса.
Успех и деньги – вот завет,
Нам от Державина дошедший.
После пятидесяти поэт -
Не гражданин, а сумасшедший.
Но я не брошусь под «оку»
И не запью, не стану в позу,
Я «ундервуд» приволоку
И перейду в сердцах на прозу.
Гришка раскланялся, отложил гитару и достал из комода плавленый сыр, банку шпрот и четыре пряника. Под разговоры эротического содержания, лихой квартет уговорил две бутылки портвеша за полчаса. Волобуев собирался уже сгонять за добавкой, но Шишову позвонили из редакции и предложили получить гонорар. Гриня выругался, но покорно урулил за деньгами, а девушки сразу прыгнули Максимычу на колени и принялись расстёгивать на нём рубашку. Волобуев бурно задышал и принялся беспощадно лапать проказниц за грудь и бёдра. Он представил себе секс на троих, и от этих мыслей у него даже в голове застучало. Однако девушки как будто чего-то ждали и не спешили отдать Волобуеву самое дорогое. Семён Максимович решил форсировать события, он обнял их за шеи, прижал к себе и поинтересовался.
– Шалуньи, а как насчёт секса втроём?
– Какого секса? – округлили глаза барышни.
– Такого, – игриво зажмурился Максимыч.
– Это будет стоить старику Волобуеву, – прикинула в уме Инесса, – всего двести баксов. Бабульки вперёд.
– Сколько!?
– Ну, хорошо, хорошо, сто, – поправила подругу Виолетта.
– Гусары денег не берут, – отшутился Семён Максимович, – девчонки, а не заняться ли нам любовью с первого взгляда?
– Дядя Сёма, пора бы уже понять, что инвалидам и престарелым девушки бесплатно не дают, только за деньги, – напомнила Инесса.
– Мы пойдём, сполоснёмся, – предупредила Виолетта, – а ты, старый, пока решай, что тебе дороже: любовь или деньги?
Девчонки отправились в душ, а Волобуев заскучал. Что там решать, в кармане Максимыча хранилось всего сто пятьдесят рублей. На две бутылки портвейна хватало с лихвой, а на двух путан, к сожалению, нет. Даже на одну не удавалось наскрести. Униженный и оскорблённый Семён Максимович, возмущённо хлопнув дверью, убыл восвояси. По пути он громко и нецензурно выражался, бранил современную молодёжь за продажность и бубнил.
– Да что бы я… Да ещё раз… Да никогда… Ведь он не просто так смылся. Якобы за гонораром поехал, как же! Сутенёр поганый… Ноги моей больше ни у кого из «детей» не будет! – клялся и божился Волобуев, топая домой после «любовных утех».
Глава 4. Поля Волченкова
Но в запасе оставалась ещё «дочурка». Уж она-то, родимая, не должна его подвести. Волобуев разведал место, где проживала его «любимая доча». Это оказалась пафосная новостройка в Кунцево. Злая, заспанная консьержка Максимыча даже в подъезд не пустила, обозвала «Красной Шапочкой» и посоветовала бомжевать в другом районе. Пришлось зарядить соседа по коммунальной квартире, чтобы тот порыскал по Интернету и разнюхал, где и кем работают его «короеды». Если Волобуев раньше располагал такой информацией, вряд ли бы он