Во имя Гуччи. Мемуары дочери. Патрисия Гуччи
заработков, которые она хранила в обувной коробке, спрятанной под комодом в ее спальне. Их совместная жизнь казалась предопределенной. Как в детстве она отрывала пуговку от своей блузки, чтобы отдать ее в обмен на чужой подарок, так и сейчас она вверила себя ему в обмен на его защиту. Казалось, альтернативы нет.
Когда мама окончила курсы стенографии, бабушка в решительных выражениях сказала ей, что, если она рассчитывает иметь собственные деньги, ей придется найти работу. Пьетро согласился на это очень неохотно, но именно он выбрал для нее и рабочее место, и работодателя, когда его зять Лоран сказал ему, что есть подходящая должность в фирме GUCCI.
Было яркое пятничное утро 1956 года, когда моя мать приблизилась к ключевому моменту своей жизни, входя в магазин, о котором никогда прежде не слышала. Не сознавая важности этого дня, она в изумлении оглядывала роскошный, но скромный по размерам магазин с его деревянными витринами, благоухающими новенькой кожей. Когда Лоран поманил ее за собой, она последовала за ним в офис на первом этаже, заметив, что каблуки ее туфель глубоко утопают в зеленом ковре. Зять Пьетро был утонченным, высоким, стройным малым и казался совершенно расслабленным. Он рассказал ей, что рабочее место, которое может ей подойти, – это работа на складе с начальной зарплатой в 25 тысяч лир в неделю. Эта сумма показалась ей ошеломительной.
– Если будешь хорошо справляться, сможешь пробиться и в торговый зал, – прибавил он.
В восторге от идеи быть одной из тех шикарных «витринных» девушек, мимо которых она только что проходила на первом этаже, мама едва не налетела на него, когда он повел ее по коридору в другой кабинет с дверью, отделанной стеклянной панелью. Поворачивая ручку, он улыбнулся и сказал:
– Вначале я должен представить тебя боссу, – и перед тем как открыть дверь, Лоран прошептал: «Ничего не говори, пока к тебе не обратятся, да и тогда говори не слишком много». Она внезапно так занервничала, что у нее закружилась голова.
Они вошли в удивительно непритязательный кабинет, искусно обставленный в духе неофициальности. В маленькой приемной сидела, быстро печатая на машинке, секретарша. Позади большого деревянного стола стоял стильный, модно одетый бизнесмен с редеющими волосами, элегантно зачесанными назад.
– Дотторе Гуччи, это девушка, о которой я вам говорил, – беззаботно сказал Лоран. Он использовал обращение «дотторе», обычно используемое в речи в знак почтения, вне зависимости от квалификации лица, к которому обращаются. – Ее зовут Бруна Паломбо. Она училась на стенографистку, но, если вы одобрите, я хотел бы для начала испытать ее на первом этаже.
Мой отец вышел из-за стола, чтобы пожать моей матери руку и сверкнуть обезоруживающей улыбкой. Она подняла глаза, встретившись с его взглядом, когда он спросил, сколько ей лет. Она сказала, что в октябре будет девятнадцать, он оглядел ее и ответил:
– Очень хорошо. Можете начинать на следующей неделе.
Она опустила взгляд, едва веря своим