Экипаж черного корабля. Федор Березин
тенями на фоне ее статичной, великанской мощи. С этого угла прицеливания, само появление магических соотношений могло вызвать только кривую усмешечку. Однако Тутор-Рор скрывал ее внутри собственного черепа. Как и многое-многое другое разумеется. Например…
10. Ночные уроки
Например, то происшествие, однажды, много циклов назад, во время дежурства на контрольном посту главного учебного корпуса Начальной Танковой Броне-академии имени адмиралиссимуса Цетада-Буба, и Тутор-Рор – еще просто Тутор – второй курс, до бронзы погон броне-лейтенанта еще глаза выпучишь. Вот именно тогда, в забытую цифру не только числа, но и месяца, судьба подбросила ему нужного человека. В тот период, он совсем скис, толкающая по жизни вперед ненависть к Эйрарбии поувяла, старинная детская трагедия затянулась паутиной мелочных жизненных катаклизмов. Да и как было не увясть? Ведь они с отцом строго настрого договорились никому не пересказывать тот бросок прочь, с местности подвергнутой заражению. Наверное, правильно сделали, может, знай приемная медкомиссия Академии о том случае, могла бы заподозрить в Туторе скрытого бациллоносителя и плакала тогда его военная карьера. А так – здоров, в пределах санитарных норм принятых через некоторое время после Второй Атомной.
И вот, притупилась та боль от сдираемой со щек резины «изолятора», поблекло, растворилось посиневшее лицо мамы, совсем вытерлось изображение братишки (ведь даже фотографий не осталось ни одной – сгинул дом с вещичками под огнеметами санитарного кордона), и как следствие, сильно поржавела пружина, толкающая молоденького курсанта на подвиг. И к тому же, на занятиях совсем, покуда, не клацанье пушечных затворов, и не стойкая тень фанерного танка в обрезиненой, истертой бровями оптике, а больше – всё стрелки-значки, в назойливой шелести хронопластин, все чаще интегралы и степенной ряд над скобками, и от непонимания, некуда деться из объятий давящей, изматывающей и убаюкивающей скуки. И вот именно тогда, на дежурстве, шестеренка жизненных случайностей подкинула ему встречу.
Броне-майор был хмур, увесист, очкаст и после первого взгляда на его тучность интерес падал к нулю. В смене, кроме Тутора, еще один курсант, так что вместе с майором они и составляли троицу, ответственную за громаду учебного корпуса. Сейчас, через множество циклов, генерал-канонир абсолютно не помнил, кто был этот одногодка, хотя ведь ясно, что кто-то из родной броне-роты, видимо кто-нибудь из тех безликих «серых мышек», которые часто встречались ему впоследствии за годы службы. Удивительно, но некоторых он, после, со скрытой растерянностью, узнавал через сияющую позолоту генеральских погон.
Весь день броне-майор изучал какую-то папку, иногда боком, даже не поворачивая очкастой головы, отдавал команды подчиненным курсантам. Похоже, служба в Начальной Академии была для преподавателей не слишком изнуряющим занятием, и наверное, она стоила, а может, перевешивала альтернативу – молодцеватое продвижение по