Полет сокола. Дафна Дюморье
в Сиену: они уверяли, что какой-то человек жестоко обращается со своим ослом. Именно они, увидев во Флоренции заблудившегося кота, вынудили меня потерять полчаса нашего драгоценного времени на поиски его дома. В Перудже мать, выговаривавшая ребенку, в свою очередь получила выговор от школьных учительниц. И вот теперь они, возмущенные и негодующие, с громким топотом подскочили ко мне:
– Мистер Фаббио… кто-то должен что-нибудь сделать. Там, за углом, на церковной паперти скорчилась старая женщина. Она очень больна.
Я с трудом сдержался. Римские церкви служат прибежищем для всех нищих, бродяг и пьяниц, которым придет охота развалиться на паперти, пока их не заберет полиция.
– Не волнуйтесь. В этом нет ничего необычного. Полиция о ней позаботится. А теперь, прошу вас, поспешите. Автобус ждет.
– Но это возмутительно. У нас в Англии…
Я твердо взял обеих женщин под руки и подвел к автобусу.
– Вы не в Англии, а в Риме. В городе императоров ослам, котам, детям и престарелым воздается по заслугам. Старухе повезло, что в наше время львам не скармливают всякие отбросы.
Учительницы все еще задыхались от негодования, когда автобус, свернув налево, проезжал мимо той самой церкви, где лежала женщина.
– Смотрите, мистер Фаббио! Смотрите!
Я покорно подтолкнул локтем водителя. Он понял и, чтобы мне было лучше видно, снизил скорость. Туристы, сидевшие справа, прильнули к окнам. Уличный фонарь рельефно освещал женскую фигуру. У меня, как и у каждого человека, бывают минуты, когда в памяти что-то включается и я испытываю ощущение, которое французы называют deja vu. Где-то, как-то, одному Богу известно когда, я уже видел эту склоненную позу, это бесформенное одеяние, эти скрещенные на коленях руки, голову, покрытую тяжелой шалью. Но не в Риме. Мое видение было не отсюда. Воспоминание детства, затуманенное прошедшими годами.
Когда автобус рванулся дальше, навстречу залитой светом прожекторов мечте каждого туриста, один из влюбленных на заднем ряду достал губную гармошку и заиграл «Arivederci Roma» – песню, давно приевшуюся мне и водителю, но очень популярную среди «варваров» и «говяжьих туш».
Чуть позже полуночи мы вернулись к отелю «Сплендидо». Моя группа в пятьдесят голов, зевающая, потягивающаяся и, смею надеяться, довольная, по одному вышла из автобуса и прошла во вращающиеся двери отеля. К этому времени они уже были столь же индивидуальны, как автомобили массового производства, только что сошедшие с конвейера.
Я умирал от усталости и хотел лишь одного: поскорее оказаться в постели. Инструкции на завтра, последние наставления, благодарности, пожелания доброй ночи – и конец. Забытье на семь часов. Групповод может исчезнуть. Когда дверь лифта закрылась за последним, как мне показалось, из них, я вздохнул и закурил сигарету. Это было лучшее мгновение дня. Но из-за колонны, где он, должно быть, прятался, выступил одинокий «варвар» средних лет. Он покачивал бедрами, как делают все они при ходьбе, бессознательно отождествляя себя со своими