Конец советского человека. Анас Самирович Згхиб
более быстрым, оно легче втягивается в новую реальность, оно лучше понимает, что происходит, иногда оно просто оказывается технически более образованным. Они оказываются родителями по отношению к своим родителям в том смысле, что они проводники родителей в этом мире.
Родители далеко не всегда принимают эту ситуацию с благодарностью, и надо понимать, что для взрослого человека этот катаклизм в целом оскорбителен и унизителен. Он чувствует себя неадекватным собственному миру и должен или прилагать титанические усилия, чтобы втянуться в него заново, или ощущать собственное поражение. Главный конфликт, который возникает таким образом, – это собственно конфликт между ребенком, который лучше знает, и родителем, который понимает, что ребенок лучше знает, но не может сместить свою позицию.
Кроме того, ребенку, во-первых, вообще-то тоже хочется побыть ребенком – ребенок не всегда хочет быть свободным, совершенно нет. Например, когда девочка начинает советовать маме, что носить или как одеваться, далеко не всякая взрослая женщина принимает это хорошо, и далеко не всякая девочка хорошо понимает, что модно одеть маму может быть крайне глупой идеей. Маму надо одеть так, чтобы мама чувствовала себя человеком и нравилась себе. Эта задача так легко не решается.
Иными словами, это ситуация, когда поколениям приходится жестко договариваться друг с другом. Эта ситуация может быть прекрасной, а может быть довольно жуткой. Мало того, речь же не только об одежде – речь идет о телесных нормах. Скажем, такая вещь, ставшая вполне мейнстримной, как пирсинг лица, например, носа или губы, который мы почти перестали замечать, до сих пор в глазах многих представителей старшего поколения немедленно маргинализирует человека или говорит о нем очень радикальные, очень рискованные вещи. То же самое связано с новой пластикой. Мода – это же не только то, что мы носим и как мы носим, мода – это как мы двигаемся и как мы ведем себя в своей одежде. Конечно, эта новая пластика для многих женщин старшего поколения кажется уродливой, неженственной или, наоборот, немужественной, когда речь идет о мальчиках. Иными словами, или договариваться, или ссориться, и это болезненная история.
Что такое постсоветская телесность?
Мы находимся в точке больших перемен, и наблюдать эти перемены, как всегда, очень интересно, но очень трудно. В 90-е сформировались очередные нормы идеального западного тела, женского и мужского. Мужское тело обязательно было в высшей степени холеным. Оно не обязательно было атлетическим, но оно было телом, которое уделяет себе очень много внимания. Женское тело, как мы помним, было худым, и, что еще важнее, – женское тело было одновременно в высшей степени ухоженным и абсолютно к себе безразличным.
Было очень много сделано для того, чтобы эти жесткие, безжалостные к обоим гендерам нормы менялись разными способами. Мы находимся сейчас в точке, где новое нормированное тело непонятно как устроено. Происходит много процессов. Один процесс, и его уже видно глазами, –