Конец советского человека. Анас Самирович Згхиб
очень много текстов, которые изначально делаются для того, чтобы жить недолго. Раньше их было, видимо, меньше, но это скорее связано с изменениями технических условий функционирования культуры, вряд ли с изменением человеческой природы.
Что происходит с восприятием информации сегодня?
Поменялись наши социальные привычки и условия. У нас много свободного времени. У нас много относительно дешевой и доступной еды. У нас много одежды. У нас много способов защититься от холода. А человек – такое животное, которое любит строить модели мира. И в свободное от работы время, когда нам не нужно уже в поте лица добывать пропитание, мы все время строим модели мира.
Мы живем в состоянии неустановившейся структуры. Мы с этим сталкиваемся постоянно. Есть очень сильный разрыв культурного опыта между поколениями: между поколением, условно говоря, которое имело привычку покупать бумажную газету и которое вполне еще живо и активно, и поколением, которое не имеет привычки включать телевизор; а в промежутке есть еще очень много разных людей.
С памятью произошла плохая история. Дуглас Рашкофф писал, что мы слишком легко поверили в то, что мы компьютеры, что у нас мозги несложно устроены, такие ячеистые соты, и что мы многозадачные. Поэтому у нас постоянные сбои в поведении. Я сначала думал, что это Альцгеймер. Может быть, это, конечно, и правда первый стук Альцгеймера, но, когда мне массово стали жаловаться на плохую память люди двадцати-тридцати лет, я понял, что дело не во мне. И это совсем неприятно, когда понимаешь, что у тебя в мозгах та штука, которая отвечала за запоминание несрочной информации, но такой, которая потом может быть актуализирована, расслабилась и занимается какими-то совершенно другими вещами. Неприятно.
Вторая вещь – это внимание. Мы рассеиваем внимание, мы слишком легко отвлекаемся, и я не знаю, что с этим делать.
Третья вещь – это понимание. Мы думаем, что мы Google. Мы думаем, что мы поисковое устройство. Мы думаем, что мы индексируем, а не запоминаем. Мы думаем, что мы можем просматривать, что нам достаточно просмотреть, выловить ключевые слова – и мы всё знаем про этот текст.
Эти вещи нужно проговаривать. Нужно об этом больше разговаривать с учениками, объяснять им это, как Умберто Эко покойный внуку своему объяснял: «Старик, читай больше, запоминай тексты, не расслабляйся, ты не компьютер». Ничего хорошего не будет на самом деле, но, с другой стороны, к ситуации всеобщей безграмотности мы все-таки не вернемся.
Что изменил интернет и как он меняется сам?
Я думаю, что сетевая социальность делает людей, как все новые формы социальности, одновременно счастливее и несчастнее. Мы с вами видим, как люди перестают не то что понимать, а даже просто читать написанное, как люди начинают читать ключевые слова, и какой это ужас может вызвать у говорящего, если он хочет не просто мгновенной реакции, а понимания.
Может быть, это и оптимистическая вещь. Это то, что маскировалось раньше, то, о чем все время писали разные гуманитарии,