Хитрец. Игра на Короля. Дана Юмашева
неплодородного куска земли, населенного к тому же невзрачно одетыми людьми. Некоторые, впрочем, находили весьма привлекательными их одежды из тяжелых черно-серых тканей и до удивления аскетичный образ жизни, предполагавший посещение местной церкви дважды в неделю.
Остальное же время соберданцев занимали прогулки по паркам, совмещаемые обычно с любованием мраморными статуями. Надо сказать, скульптура в стране Мрачного Рассвета была возведена в культ. Фигур из камня высекалось здесь так много, что, похоже, в самом Собердане для них уже не было места; отсюда они и разъезжались во все стороны света.
Каждая здешняя скульптура была настоящим произведением искусства: тонкая обработка мрамора позволяла воспроизвести детали вплоть до мельчайших складок кожи и одежды. Чаще всего в Собердане ваяли королей, божеств и духовных лиц.
Но, несмотря на культурную известность, для других наций Собердан был предметом неутомимых слухов и шепотков. Говорили о творимых Мрачными людьми вещах – ненормальных и жутких, порою даже нелепых. Ужасались собственным домыслам, ненавидели. Не секрет, что отвратительные вещи говорят за спинами каждого, но о ком-то, по несчастливой случайности, судачить любят намного больше.
Разговоры не обходили даже климат Печального Края. Самые яростные сплетники, образованные, как правило, лишь условно, любили смаковать слух о том, насколько отравлены соберданские туманы. Мол, именно поэтому у людей Мрачного Рассвета такое слабое здоровье. Простолюдины же, уверенные в своей правоте, кричали, как и четыреста лет назад, на разные лады, что если соберданский воздух и не обращает людей в камень, то непременно приносит с собой кошмары.
Холодным ранним утром 23 мая 868 года недалеко от старого тракта, ведущего в соберданскую столицу Вуддхенрун, двух разбойников из Коэлик-Эша настигла смерть. Она обрушилась на них тремя мощными ударами топора, два из которых пришлись на шею молодого налетчика, а последний раскроил череп тому, что постарше.
Все произошло очень быстро – быстрее, чем доктор Арденкранц Манеора успел что-либо понять.
В голове его роились беспорядочные мысли. Где-то в отголосках памяти остались крики извозчика, громкое улюлюканье незнакомых голосов и звуки выстрелов. После пятого или шестого выстрела экипаж остановился; и тогда Арденкранц понял, что возница мертв. Тогда же сидевший напротив охранник вытащил пистолет и высунулся из окна. Два выстрела. Звук битого стекла. Еще выстрел, и парень-охранник распахивает дверцу и выпрыгивает из экипажа. Через пару секунд вместо него появляется страшная гримаса: некто пытается залезть внутрь.
Руки поднимают один из стеклянных осколков. Размах – и тот вонзается в щеку неизвестного, разрезает ее… но вместе с тем и ладонь Манеоры. Боль подбадривает молодого доктора. Резкий толчок – и неизвестный падает на спину. Руки спутницы с сиденья напротив тут же обвивают шею налетчика, будто по-матерински. Но первое впечатление обманчиво: сжимаясь, эти руки выдавливают