Приматы моря. Игорь Акимушкин
нее мы и соорудили аквариум для Мефистофеля.
У поселка Рыбачий огромная базальтовая плита, словно гигантский подводный пирс, выдается в море. В прилив вода покрывает ее лишь метровым слоем. В отлив карниз обнажается, и по нему, прыгая с камня на камень, можно ходить.
Здесь мы сложили из камней и цемента небольшой бассейн, накрыли его решеткой.
Пошли за Мефистофелем.
На пороге бревенчатого домика, который отвели нам под лабораторию, сидел, лениво развалясь на приступках, наш чичероне и покровитель – Олега. На нем был новый ватник, только что полученный со склада, и фуражка с обрезанным почти до основания козырьком. Моряки, если они связаны уставом, не станут носить фабричной формы фуражку с козырьком-аэродромом.
– Как узнали его имя? – спросил нас Олега, когда мы показали ему пленного осьминога и назвали его Мефистофелем.
Лицо у Олеги непроницаемое, трудно решить, всерьез он это спрашивает или смеется.
Олега служил в армии на Курильских островах. Отслужил срок и остался здесь. Стал работать матросом на китокомбинате. Один на весь комбинат матрос. Есть здесь, конечно, и другие моряки, на буксирных катерах например, но Олега – специалист по весельной технике: лодкой заведует.
Он держал банку с Мефистофелем и рассматривал его на свет. Осьминог таращил желтые глаза, подняв их буграми на затылке.
Мы шли выпускать Мефистофеля в сооруженный для него садок.
У конторы встретили раздельщиков. Мы совсем уже было миновали их, не привлекая любопытства, но Олега не выдержал: не мог позволить, чтобы остался неразы – гранным такой козырь в его руках.
– Восьминог, – сказал он, торжественно возвышая банку над головой.
Мигом его окружили. Каждый получше хотел рассмотреть легендарного земляка, с которым, однако, редко кому приходилось встречаться так вот запросто, лицом к лицу.
Осьминогу, видно, польстило неумеренное проявление интереса к его особе. Он напыжился, поднял забавные рожки над глазами и вдруг расцвел, словно радуга после дождя. Показал на коже такую необыкновенную игру красок, на которую только мультфильм способен. Расцветки одна радужнее и ярче другой волнами пробегали по его телу.
Вокруг раздались удивленные голоса.
– Что с тобой, друг? – участливо спросил Олега.
– Играет красками, – объяснил я. – Когда волнуется, то краснеет, то зеленеет. Человек обнаруживает свои эмоции мимикой – «игрой», так сказать, лицевых мускулов, а осьминог сменой красок на коже.
А когда осьминог прячется, то выбирает такую краску, какая менее заметна. В черных скалах – чернеет, в водорослях бурым становится, на песок попадет – сразу пожелтеет, под цвет грунта. Как хамелеон. Какого цвета фон будет у него перед глазами, такую окраску он и примет.
Мефистофель снова сменил декорацию: из бурого стал сизо-розовым.
– Аркашкин нос увидел, – сказал Олега. Все засмеялись.
Розовый цвет густел. Алые тона вытеснили синеватые, разлились по телу киноварью – осьминог стал пунцовым.
– Во! Олегу узрел, – обрадовался случаю Аркадий.
Когда