Кубанский хмель. Мюзикл. Виктор Васильевич Дрожжин

      Май. День реабилитации казачества России. Краснодар. Праздничное шествие. Красная улица. Здание администрации края. Напротив, почти на другой стороне улицы, Кубанский казачий духовой оркестр. За ним, на возвышении Кубанский казачий хор, совместно исполняют марш – песню «Дар Екатерины». Под звуки марша парадным строем, печатая шаг, стараясь держать шеренги ровными, проходят сотни казаков Кубанского казачьего войска. Малиновые черкески, чёрные и белые папахи бараньей шерсти, кубанки, кинжалы и гёзыри, до блеска начищенные сапоги. Всё это создаёт восхитительную атмосферу праздничного торжества и ликования. Двадцать лет назад, было реабилитировано казачество России. В том числе и кубанское. Ранее оскорблённое, почти истреблённое, но не унизившееся. Рухнувшее, но не павшее. Гордо держа равнение и шаг, казаки на ходу пели их песню:

      Равняя строй казачества полки

      По Красной улице, идут чеканя шаг.

      Остры как штык булатные клинки,

      И, плещет на ветру, в руках, кубанский стяг.

      Кубань, ты видишь вольными,

      Сынов своих ряды.

      Поля, как ширь раздольные,

      Вновь слышат песни молодых.

      Золотом, в выси блещут купола,

      Отражая утра, солнца, дерзкий жар.

      Грозный взор, гордо, российского орла

      Вовек хранит бесценный дар,

      Священный дар Екатерины

      Оплот казачий Краснодар.

      Сердечный дар Екатерины

      Красу и доблесть, Краснодар.

      Кубань, ты помнишь горькие года

      По хуторам твоим стелился чёрный дым,

      И, память нанизала навсегда

      Свои жемчужины на нить тугой беды.

      Но, как и прежде, исстари

      Край хлебный полон сил.

      Среди невзгод он выстоял,

      Хоть тягот горестных и не забыл.

      Садов твоих весенний буйный цвет

      Плывёт по городу кипеньем лебедей,

      Роняя пухом свой волшебный свет

      На скверы города и на людей.

      Небес лазурным пологом

      Окутан город мой.

      В тебя влюблён, я, смолоду

      Навек мне близкий и родной.

      Равняя строй казачества полки

      По Красной улице идут, чеканя шаг,

      Слепят глаза булатные клинки

      И, плещет на ветру, в руках российский флаг.

      Стоишь несокрушимо град

      На страже мирных дней,

      Хвала тебе, Кубани – слава

      Дозору русских рубежей.

      По обеим сторонам главной улицы города, Красной, плотной массой толпились празднично одетые краснодарцы и с восхищением взирали на проходившие мимо них казачьи колонны. Почти у каждого зрителя в руках был либо фотоаппарат, либо видеокамера «хэнди кам». На той стороне улицы, где располагались и Кубанский духовой оркестр, и Кубанский казачий хор, молодой мужчина, наверное, телеоператор местного ТВ, неотрывно снимал профессиональной видеокамерой не шествующую казачью колонну, а зрителей противоположной стороны улицы. Объектив его видеокамеры, плавно панорамируя по шеренге первого ряда зрителей, остановился и вывел на крупный план два милых девичьих личика, которые что – то оживленно и пытливо высматривая, обращены были к приближающейся колонне марширующих казаков.

      Голубоглазая шатенка и синеглазая русоволосая девицы, улыбаясь и возбуждённо переговариваясь, друг с другом, неотрывно смотрели в одну и ту же сторону. На приближающиеся шеренги казачьих рядов.

      – Смотри Тома, смотри. Твой и мой деды, – знаменосцы, – щебетала одна другой.

      – Вижу, Томуся, вижу, – отвечала ей русоволосая подруга.

      – Правда, красивые? – не унималась первая.

      – Правда. Особенно усы и кинжалы, – с улыбкой отвечала ей вторая.

      – А, черкески? – с лёгкой досадой переспросила первая.

      – И, черкески, и папахи, и сапоги, и сами деды наши, всё красиво, – душевно ответила ей подруга, – Пошли, а то хоть они и деды, а раствориться могут как молодые партизаны. Что мы тогда скажем нашим бабулечкам? – ответила вторая, и они пошли прямо перед зрителями, в том направлении куда двигалось и казачье войско.

      В это мгновение передние ряды казаков перекрыли изображение двух юных красавиц, поспешивших не упустить тех, о ком они говорили.

      Оператор ТВ с досадой вывел объектив на общий план, а поскольку девушек уже не было видно из – за марширующих, он продолжил съёмку самой колонны пропуская мимо себя всё новые и новые шеренги.

      Тем временем девушки, стараясь, по крайней мере, не отстать от первых казачьих рядов, не спуская глаз со знаменосцев, быстро двигались у самого бордюра,