Океаны Айдена. Михаил Ахманов
он пытался много раз… пытался дотянуться до вас, помочь… безрезультатно… Что… что случилось?
– Почему он переслал тебя в это тело? – вопросом на вопрос ответил Одинцов. – В тело умирающего?
– Умирающего? А! Тогда понятно… Я испытал шок и чуть не соскользнул… чуть не ушел отсюда… Но Виролайнен… он был уверен, что я окажусь где-то рядом с вами… надо было лишь позвать… – На мгновение Ртищев смолк, то ли размышляя, то ли собираясь с силами. – Боль… Я вытерплю, Георгий Леонидович, вытерплю. Главное, мы можем поговорить, пока этот человек жив… Только боль… такая боль… Воды…
Одинцов снова наклонил край кожаного мешка над его губами.
Костя глотнул.
– Боль ничего не значит… ничего… Я вернусь… вернусь в свое настоящее тело, и боли не будет… – Он шептал и шептал, словно читая заклинания. – Нужно, чтобы вы знали… У Виролайнена теперь есть способ… способ послать испытателя туда, где вы… в тело ближайшего человека… вы как якорь в этом мире… – Ртищев сглотнул. – Ведь этот мир… огромный мир… похожий на Землю… Так, Георгий Леонидович?
Ну, и умелец Виролайнен! – мелькнуло у Одицова в голове. Своего добьется, не мытьем, так катаньем!
На губах Ртищева, на обезьяньем лице Грида, блуждала странная улыбка.
– Огромный… мир… – медленно повторил он, уставившись незрячими глазами в нависающее над ним крыло.
– Да, Костя. Этот мир огромен, не меньше Земли, и полон чудес. Жаль, что ты его не видишь. Все тут есть – то, что у нас было, и, возможно, то, что будет.
– Полон чудес… Поэтому вы не хотите возвращаться?
– Нет, не только поэтому. Во всяком случае, чудеса не главное. Я отправился сюда на пять минут, а пробыл восемь месяцев… Теперь у меня есть тут дела, есть близкие люди, и я не могу их покинуть. Не могу и не хочу. – Подумав о раненой ноге, о пожаре, что бушевал в его крови, Одинцов добавил: – Может быть, я вернусь… вернусь, если не будет иного выхода… если так сложатся обстоятельства…
– Понимаю, – прохрипел Ртищев, – я понимаю, Георгий Леонидович. Но что мне сказать генералу? Что сказать Виролайнену?
– Скажи, пусть оставят меня в покое, – твердо произнес Одинцов. – Пусть не мешают! Я нахожусь в отличном теле, в здравом уме и твердой памяти. И я могу вернуться без их помощи – в любой момент, когда сочту необходимым!
– Передам… я передам, что вы… – Тело Грида мучительно изогнулось, и из горла хлынул поток темной крови. – Боль… какая боль… – невнятно пробормотал Ртищев. – Но я постараюсь еще выдержать… постараюсь… – Вдруг на его лице появилось тревожное выражение, странно исказившее грубые черты трога. – Георгий Леонидович… полковник… Почему… умирает… этот… человек? Был… бой?.. Вы… Вы в порядке?
– Случилась мелкая стычка, и моему напарнику не повезло. – Голос Одинцова был ровен и спокоен. – Но я в порядке, в полном порядке, а вот о тебе этого не скажешь. Ты должен уйти, Костя. Если ты умрешь… если умрет тело твоего носителя, твоя гибель тоже неизбежна. Ты ведь