Большая Лубянка. Прогулки по старой Москве. Алексей Митрофанов
засовывает в карманы кружку, ложку и прочие ценности, запирает за собой дверь, садится в трамвай, выходит на нужной остановке. Спокойно, степенно, как будто в гости идет или к доктору.
Потому что понимает – не сбежать, не спрятаться. Сам не явишься – все равно найдут.
* * *
В 1930-е дом надстроили. Убрав попутно украшения с фасада. Действительно, какие украшения, когда комплекс на Лубянке переживал, можно сказать, пик своего кошмарного могущества. Его боялись как никогда раньше.
Казалось, и дальше так будет. Все страшнее и страшнее, без продыху, по нарастающей.
Однако прошли десятилетия, и комплекс на Лубянке сделался одним из символов так называемого «брежневского застоя». Конечно, и в семидесятые здесь могли здорово испортить жизнь любому гражданину. Но ассоциации уже были другие. Не с кровавыми застенками, не с расстрелами под грохот моторов грузовых автомобилей, не с жестокими и изощренными деяниями пытчиков. Нет, в сознании среднего жителя СССР «Лубянка» занималась, в основном, какой-то чушью. Охотой на фарцовщиков (а к фарцовке была причастна почти вся страна, по крайней мере в роли покупателей). Составлением списков «нерекомендованных» музыкальных групп (списки эти выходили с грифом ДСП, однако, каждый при желании мог с ними ознакомиться, а катушки с песнями опальных групп заполучить в любом киоске звукозаписи). Вербовкой студентов технических вузов. И так далее.
Да и анекдоты стали несколько иными.
«Телефонный звонок:
– Алло, это КГБ?
– Нет, КГБ сгорел.
Через пять минут снова звонок:
– Алло, это КГБ?
– Нет, КГБ сгорел.
Еще через пять минут:
– Алло, это КГБ?
– Да сколько же можно вам объяснять: КГБ сгорел!
– А может быть, мне очень приятно это слушать!»
Возможно ли было такое в 1930-е?
Исключено.
Мост зеленой собаки
Торговое здание (Кузнецкий мост, 22—24) построено в 1850-е годы.
Дом, стоящий на углу Лубянки и Кузнецкого, состоит как бы из двух частей. Левая, построенная в 1982 году, фактически не представляет для любителей московской старины интереса. Правая же, появившаяся в середине позапрошлого столетия, успела обрасти историей.
А еще раньше, в первой половине XIX века, этот участок был занят весьма обширным домом, в нем, в частности, жил скульптор Иван Петрович Витали, у которого подолгу гостил художник Карл Павлович Брюллов. А у того, в свою очередь, гостил Александр Сергеевич Пушкин, поэт. И почему-то советовал разом все бросить и приняться за огромное эпическое полотно из жизни Петра I. А Брюллов позировал хозяину для бюста (тут очень кстати пришелся художник Василий Андреевич Тропинин, он одновременно с Витали писал портрет с позирующего Брюллова) и ни о чем подобном даже думать не хотел.
Такая вот жизнь русской богемы первой половины позапрошлого столетия.
Кстати, Пушкина сюда зазвал его