Оригами. Ничто не бывает случайно!. Иван Николаевич Седов
где пешеход с завистью смотрит на велосипедиста, тот на водителя, водитель в свою очередь за владельцем спорт-кара, и последний бдит в небо, восхищаясь полетом железных аэродинамических тел, столь грациозно на закате рассекающих небосвод. Но ведь это все станет ничтожно, даже отвратительно, если не с кем радости новых побед будет разделить.
Перейдя беснующий перекресток, я свернул во дворы, где тихо и спокойно. Обычно в такие моменты в кинофильмах картина становится мрачной, угрожающе показываются стены кирпичных высоток, среди лестничных балконов развешено одинокое белье, и в конце улицы на последнем этаже душераздирающе надрывается трубач, эмоциями затмевающий целый оркестр. Некая нуар-картина времен не так давно зацветшего джаза. Но я даже зашагал увереннее, и снова потянулся рукой в нагрудный карман рубашки за «огнивом», дабы раскурить трубку своего несостоявшегося мира. Внезапно, кроме удручающей пустоты моя рука не нащупала ничего. «Что за, какого черта!» – ведь «огниво» то было мне очень ценно, как минимум, оно было из-за границы и хранило в себе Бог лишь знает сколько пережитых случаев и историй. Машинально мои ноги вновь развернулись к фонтану.
Однажды в детстве на льду я поскользнулся и тормашками вверх приземлился перед возлюбленной девочкой, в весьма неловкой позе. Чувства схожи. На месте, где я сидел у фонтана, был аккуратно сложенный бумажный самолетик, на котором красовалось оставленное ценное огниво. Взяв его в руки, я быстро огляделся вокруг, будто надеялся обнаружить кого-то в кустах, смеющегося и подглядывающего, но площадь жила своим обычным чередом. Никакими духами бумага с крыльями не источала. Но я был явно уверен, что автором этого сюрприза была Хельга. Пытаясь мысленно ответить на еще большее количество вопросов, устремился прочь.
Ночной Оуквуд. Озаренная огнями фонарей старая добрая улочка. Вдох, и никотиновый выдох. Одна за одной беснующие и беспорядочные мысли. Снова с радостными объятиями меня встречает старина Блэр. Я поведал ему сегодняшнюю историю до последнего слова, будто так станет все понятней. «Она так просто не закончится!» – отрезал прочь все плохие исходы, вертевшиеся в моей голове. Свет доброго фонаря значительно поморгал, укрепляя мое успокоение… а знаешь, что, Блэр? —
Будь она столь ярка иль бледна,
Будь ты гением иль дураком,
Доверил бы ее улыбке жизнь свою переменить?
Искра
Из глаз. Из фраз ораторов. Из-под скрипящих колес старых башенных часов на площади. Та, что отправляет в небо салюты в честь главных праздников города, а может, те, что упорным трудом добывали на протяжении лет в пещерах древние потомки?
– «Совершенно нет».
Разве что способно затмить ту искру, что в нас разжигает любовь? В наполненные метаниями, резкими движениями и напряженным дыханием ночи невозможно спокойно лежать даже на самой удобной подушке. А за миг,