1941. На главном направлении. Лев Лопуховский
моральную сторону последствий террора. Уцелевшие в ходе репрессий, за редким исключением, были запуганы. Лишенные самостоятельности, они подавляли в себе любую инициативу, ведь в случае неудачи их могли обвинить в умышленном вредительстве. Гораздо проще и безопаснее было старательно выполнять спущенные сверху приказы, какими бы бессмысленными они не казались в изменившейся обстановке, а потом пассивно дожидаться новых руководящих указаний и, главное, «не высовываться». Качественный уровень командных кадров резко снизился. В дальнейшем читатель будет иметь возможность убедиться в этом.
Репрессии заметно обострили и без того тяжелую ситуацию с обучением командных и технических кадров, особенно в высших военных учебных заведениях. Ведь их руководящий и преподавательский состав тоже серьезно пострадал в тот период. Из всех начальников военных академий уцелел лишь один. Были последовательно расстреляны пять сменявших друг друга начальников Военно-морской академии и шесть руководителей курсов «Выстрел»[28]. После разоблачений многочисленных «врагов народа» многие труды видных советских военных теоретиков и практиков, особенно тех, кто был репрессирован, оказались под запретом. Их выводы и рекомендации по подготовке вооружённых сил и всей страны к будущей войне так и не были реализованы.
Последствия предвоенных репрессий оказались для Красной армии особенно тяжелыми ещё и потому, что она имела очень небольшой резерв офицеров, обладавших боевым опытом Первой мировой войны. Ведь значительное число офицеров старой армии погибли или бежали из страны в ходе революции и Гражданской войны. К концу этой войны в Красной армии служило примерно 75 тыс. из 250 тыс. бывших царских офицеров. При этом многие из них занимали ключевые должности. Например, за годы Гражданской войны в должности начальников штабов дивизий служило примерно 600 бывших офицеров. Но их последовательно «вычищали» из армии. В 1937–1938 гг. жертвами репрессий стали ещё 38 из уцелевших к тому времени 63 бывших начштадивов[29]. При этом большинство из них лишились своих должностей только по причине неподходящей анкеты. Подобные меры окончательно добили преемственность Красной армии со старой русской военной школой, и без того уже основательно разрушенной революцией.
Не менее тяжело отразились репрессии на морали и дисциплине личного состава, существенно подорвав взаимное доверие бойцов и командиров. Да это и понятно: многие известные всем и каждому в СССР полководцы, легендарные герои Гражданской войны, воспетые в стихах и прозе, чьи портреты можно было встретить повсюду, включая школьные учебники, в одночасье оказались матерыми заговорщиками, двурушниками, шпионами, диверсантами и предателями.
В обстановке развязанной кампании по разоблачению «врагов народа» бойцы теряли веру в своих командиров, с подозрением следили за каждым их шагом. Командиры, в свою очередь, снижали требовательность к подчиненным, боясь вызвать недовольство «обиженных». Уклонение их от
Подробнее см. Лопуховский Л.Н., Кавалерчик Б.К. Указ. соч. С. 41–49. 39. Сувениров О.Ф. Трагедия РККА. С. 319.
Черушев Н.С. «Невиновных не бывает…» Чекисты против военных (1918–1953). М.: Вече, 2004. С. 150, 154–155.