Настасья Филипповна. Николай Климонтович
ничего не украли?
Генерал. Фу! Как это смешно! Опомнитесь…
Дарья Алексеевна. Дайте же генералу сказать!
Генерал. Мне, господа, как и всякому, случалось делать поступки не совсем изящные. Но один я по совести считаю сквернейшим. Случилось стоять в городке на квартире у одной отставной подпоручицы, вдовы, лет восьмидесяти была старушонка, домишко ветхий, дрянной. Жила с ней когда-то племянница, горбатая и злая, говорят, как ведьма, раз даже старуху укусила за палец, но та и померла. И вот старуха украла у меня петуха. Дело до сих пор темное, но кроме нее было некому. За петуха мы поссорились, а тут меня на другую квартиру перевели. Проходит три дня, денщик докладывает, что, мол, напрасно, ваше благородие, миску у старухи оставили, не в чем суп подавать. Старуха, значит, ему сказала, что я ей миску будто бы в плату за разбитый горшок оставил. Такая низость с ее стороны вывела меня из последних границ, кровь закипела, вскочил, полетел. Гляжу, старуха сидит в сенцах, в углу, рукой щеку себе подперла. Я тотчас, знаете, на нее, и эдак по-русски, а она сидит, лицо на меня уставила, глаза выпучила и – ни слова в ответ, странно так смотрит и как бы качается… Потом узнал, что она померла. Это, значит, в то самое время, когда я ее ругал, она и отходила.
Настасья Филипповна. Вы изверг! (Хохочет и хлопает в ладоши.)
Чиновник. Браво, браво! Вот так анекдот!
Генерал. Тут одно оправдание, поступок в некотором роде психологический, но все-таки я не мог успокоиться, пока не завел лет пятнадцать назад двух постоянно больных старушонок на свой счет в богадельне.
Чиновник. Надули вы нас, ваше превосходительство, я так и знал наперед, что надуете!
Настасья Филипповна (небрежно). Я и не воображала, генерал, что у вас-таки доброе сердце, даже жаль. Да и правы вы были, пети-жё прескучное, надо бы поскорей кончить. Расскажу сама, что обещала, и давайте все в карты играть.
Генерал. Но обещанный анекдот прежде всего!
Настасья Филипповна (неожиданно резко). Князь! Здесь старые мои друзья – его превосходительство и другой, давний мой покровитель Афанасий Иванович Тоцкий, – меня всё замуж хотят выдать. Скажите мне, как вы думаете: выходить мне замуж или нет? Как скажете, так и сделаю.
Князь. За… за кого?
Настасья Филипповна. Да вот – за Гаврилу Ардальоновича.
Князь (после нескольких секунд молчания). Н-нет… не выходите.
Настасья Филипповна. Так тому и быть! Гаврила Ардальонович, вы слышали, как решил князь? Ну, так в том и мой ответ; и пусть это дело кончено раз и навсегда!
Генерал (умоляюще). Настасья Филипповна!
Настасья Филипповна. Что вы, господа, что вы так всполохнулись? И какие у вас всех лица! Хорош мой анекдот?
Генерал. Но что же сказать Афанасию Ивановичу?.. Ведь вы ему обещание дали… вполне добровольное, и могли бы отчасти и пощадить… Как же теперь, в такую минуту, и при людях… кончить таким пети-жё дело серьезное, дело чести и сердца…
Настасья Филипповна. Что такое – при людях? Разве мы не в прекрасной