Эрагон. Возвращение. Кристофер Паолини
их души никогда не воссоединятся с Хельцвогом в его чертогах. Ведь мы родились и вышли на свет не из земли, не из воздуха и не из огня, а из камня. И теперь, поскольку ты тоже принадлежишь к клану Ингеитум, твоя священная обязанность достойно похоронить любого гнома, которому случится умереть с тобою рядом. Если же ты не сумеешь этого сделать – и в то же время не будешь ни ранен, ни окружен смертельными врагами, – Хротгар подвергнет тебя изгнанию, и все гномы навсегда отвернутся от тебя. – Ганнел распрямил плечи и строго посмотрел на Эрагона. – Тебе еще очень многому предстоит научиться, однако же это главное, и если ты будешь об этом помнить, все у тебя сложится как надо.
– Я не забуду, – сказал Эрагон.
Удовлетворенный его ответом, Ганнел повел его прочь из святилища, и они долго поднимались куда-то по винтовой лестнице. На одной из ступенек Ганнел остановился, сунул руку за пазуху и достал довольно простую серебряную цепочку, на которой висел миниатюрный молот. Он протянул цепочку Эрагону и пояснил:
– А это я выполняю еще одну просьбу Хротгара. Он беспокоится, что Гальбаторикс все же успел составить некое представление о тебе, по крохам собрав те сведения, что содержались в памяти Дурзы, раззаков или тех воинов, что хотя бы случайно видели вас с Сапфирой на просторах Империи.
– А почему мне нужно этого бояться?
– Потому что в таком случае Гальбаторикс сможет увидеть тебя в магическом кристалле. А возможно, уже и увидел.
От осознания этого по спине Эрагона пополз противный холодок. «Надо было самому догадаться!» – рассердился он на себя.
– Пока этот амулет на тебе, он не позволит никому увидеть в магическом кристалле ни тебя, ни твоего дракона. Я сам наложил чары и думаю, что они способны выстоять даже перед самым сильным воздействием магии. Но предупреждаю: когда это ожерелье начнет действовать, оно станет понемногу забирать у тебя силы, и продолжаться это будет до тех пор, пока ты его не снимешь или же просто не минует грозящая тебе опасность.
– А если я в этот момент буду спать? Не может ли ожерелье поглотить всю мою силу, прежде чем я это осознаю и проснусь?
– Нет. Оно разбудит тебя.
Эрагон повертел в руках маленький серебряный молот. Он знал, как трудно противостоять неведомым магическим чарам, особенно чарам могущественного Гальбаторикса. Но если Ганнел настолько силен в магии, то нет ли тут подвоха? Мало ли какими еще чарами наделил он свой амулет? Он заметил, что по крошечной рукояти молота тянется цепочка рун, и прочитал: «Астим Хефтхин». Лестница как раз кончилась, и он спросил:
– А почему гномы используют при письме те же руны, что и люди?
Впервые за сегодняшний день Ганнел от души рассмеялся, даже могучие его плечи затряслись; смех жреца гулко разнесся по всему храму, и он, продолжая смеяться, пояснил:
– Спрашивать нужно иначе: почему люди пользуются нашими рунами? Когда твои предки высадились в Алагейзии, они не умели ни читать, ни писать, точно лесные звери. Но