Воля судьбы (сборник). Михаил Волконский
и радости вырвался из груди старого князя, долго стоявшего на крыльце и не спускавшего взора с удаляющегося поезда.
Кузов последней кареты исчез из вида, и князь повернулся, чтобы идти в дом.
Часы, которые он пережил, были так хороши, так льстили его болезненному самолюбию, что он, нарочно подымаясь тихими шагами по лестнице к себе наверх, медлил, чтобы продолжить удовольствие вынесенных впечатлений и не сейчас окунуться снова в ту разладицу, которая явилась теперь в его доме и должна будет охватить его, едва лишь войдет он в кабинет. Там он снова из чарующего мира блеска и двора очутится в мире неприятностей, где этот неблагодарный Артемий, больная дочь и неудавшееся сватовство ее с сыном старинного приятеля.
Но не успел он дойти до кабинета, как уже должен был сводить свои счеты с этим миром. В приемной его ждал тот, кого он знал под именем доктора Шенинга.
– Верите ли вы теперь моим словам? – встретил он князя вопросом.
Проскуров провел рукою по лбу.
– Ну, да, государь мой! Что же вы хотите?
– Я говорю о вашей дочери.
– Да, да… Все это очень удивительно! – заговорил Андрей Николаевич с расстановкой. – Да… И великая княгиня назвала вас удивительным человеком… Да… Вы говорили, что болезнь Ольги серьезна?..
– Очень серьезная, князь.
Андрей Николаевич хмурился с каждым словом.
– Но она все-таки молода, ее натура может выдержать… я надеюсь, – проговорил он.
– Ее натура слишком впечатлительна, и в этом все несчастье, причина ее болезни нравственная. Она любит. Только свадьба с любимым человеком может спасти ее… Я это повторяю вам как отцу, который, вероятно, не захочет смерти единственной своей дочери.
Руки князя помимо его воли начали конвульсивно сжиматься.
– Да знаете ли вы, что вы говорите? – вдруг подступил он. – Знаете ли вы, что она выдумала?.. Она, дочь князя Андрея Николаевича Проскурова, выдумала заразиться амурным сумасшествием к найденышу, к человеку без рода, без племени, за которого нельзя отдать ее.
Доктор пожал плечами и спокойно возразил:
– В таком случае вам приходится выбирать между самолюбием и жалостью к дочери, жизнь которой в ваших руках.
Князь чувствовал, что это спокойствие, с которым говорили с ним, действует на него внушительно.
Неужели в самом деле ему приходилось выбирать между жизнью и смертью дочери?
И вдруг ему ясно, отчетливо-правдиво вспомнились последние минуты жены, как она, бледная, лежала неподвижно на кровати и как он следил за чуть заметным колебанием ее гофрированной сорочки, боясь не увидеть его. И Оля, его дочь Оля, так же угаснет на его глазах?.. И начнутся те страшные муки отчаяния и горя, которые он пережил уже однажды.
И старый князь, тяжело дыша, бессильно опустился на один из стульев, вытянутых в струнку по стене приемной.
– Да разве другого исхода быть не может? – почти с мольбою в голосе спросил он.
Доктор, внимательно следивший за внутренней борьбою князя, ответил, сжав брови:
– Ни