Магистраль вечности (сборник). Клиффорд Саймак
десяти хронологических лет, и мне кажется правильным и должным, что именно моя рука напишет эти строки. Без записи подобного рода то, что случилось с населявшими Землю людьми, превратится со временем в миф…
Глава 2
У него все не шел из головы тот последний медведь, однако, как ни странно, он не мог вспомнить в точности, что произошло. Уже несколько дней он постоянно об этом думал, пытался вспомнить, обрести уверенность – и был все так же очень далек от ответа. Медведь, вдруг поднявшийся на дыбы из глубокого русла ручья, застал его врасплох, и бегством было не спастись. Стрела никак не могла поразить зверя насмерть, ведь человек даже не успел ее вложить как следует. Однако же, рванувшись вперед и рухнув почти у самых его ног, медведь умер. И в этот краткий предсмертный миг случилось нечто, но что именно, вспомнить не удавалось. Несомненно, он что-то сделал, однако не было никакой возможности узнать, что. Несколько раз ему казалось: вот-вот он припомнит, но каждый раз смутное воспоминание таяло, уплывая в глубины подсознания, словно лучше было вовсе этого не знать.
Он опустил узел с поклажей наземь и прислонил к нему лук. Обрамленная утесами, расписанная осенними красками обширная долина, где соединялись две огромные реки, выглядела так, как рассказывали охотники на буйволов, которых он встретил на высокогорной равнине с месяц назад. При мысли о них он улыбнулся – они были славные люди. Они просили его остаться, и ему самому хотелось того же. Там была девушка, которая смеялась негромким грудным смехом, и был юноша, дружески коснувшийся его рукой. Однако он не мог остаться с ними.
Солнце поднималось, и под его лучами клены у дальнего утеса запылали золотом и багрянцем. И там, на скалистом мысе, что возвышался над местом слияния рек, стоял огромный дом, о котором ему говорили; многочисленные печные трубы торчали над крышей, словно уставленные в небо короткие толстые пальцы.
Юноша поднял висевший на груди бинокль и поднес к глазам. От движения ремешка тихонько стукнулись друг о друга медвежьи когти на его ожерелье.
Джейсон Уитни закончил утреннюю прогулку и сказал себе, что это была его лучшая прогулка. Хотя та же самая мысль неизменно приходит ему в голову каждое утро, когда он по склону поднимается к дворику, а из кухни плывет аромат жареной ветчины и яичницы, которую готовит Тэтчер. Но сегодня утро и впрямь замечательное. Такое свежее, даже с прохладцей, пока ее не разогнало поднимающееся солнце; и листья, подумал он, листья просто великолепны.
Он стоял на краю обрыва и смотрел вниз на две реки, и синева водной глади (возможно, чтобы дополнить краски осеннего полотна) была темнее обычного. Он глядел на стаю уток, летевших через долину над самыми макушками деревьев; в одном из маленьких прудов, которыми был усеян заливной луг, по колено в воде стоял лось, он опускал голову в воду и обрывал лилии, а когда вновь ее поднимал, вода потоками скатывалась с мощных рогов. Джейсону даже чудился плеск этих водопадов, хотя он