Серебряный век (сборник). Николай Гумилев

      И после долгих, сложных, трудных

      Лет, – блеск полуденных долин,

      Свод сосен, сизо-изумрудных,

      В чернь кипарисов, в желчь маслин;

      И дали моря, зыбь цветная,

      Всех синих красок полукруг,

      Где томно тонет сонь дневная,

      Зовя уснуть – не вслух, не вдруг…

      Расплавлен полдень; гор аркады,

      Приблизясь, шлют ручьи огня…

      Но здесь трещат, как встарь, цикады,

      И древний кедр признал меня.

      Щекой припасть к коре шершавой,

      Вобрать в глаза дрожанья вод…

      Чу! скрипнул ключ, издавна ржавый,

      Дверь вскрыта в сон былой, – и вот,

      Пока там, в море, льются ленты,

      Пока здесь, в уши, бьет прибой,

      Пью снова dolce far niente

      Я, в юность возвращен судьбой.

      Липы душистой цветы распускаются…

      Спи, моя радость, усни!

      Ночь нас окутает ласковым сумраком,

      В небе далеком зажгутся огни,

      Ветер о чем-то зашепчет таинственно,

      И позабудем мы прошлые дни,

      И позабудем мы муку грядущую…

      Спи, моя радость, усни!

      Бедный ребенок, больной и застенчивый,

      Мало на горькую долю твою

      Выпало радости, много страдания.

      Как наклоняется нежно к ручью

      Ива плакучая, ива печальная,

      Так заглянула ты в душу мою,

      Ищешь ответа в ней… Спи! Колыбельную

      Я тебе песню спою!

      О, моя ласточка, о, моя деточка,

      В мире холодном с тобой мы одни,

      Радость и горе разделим мы поровну,

      Крепче к надежному сердцу прильни,

      Мы не изменимся, мы не расстанемся,

      Будем мы вместе и ночи и дни.

      Вместе с тобою навек успокоимся…

      Спи, моя радость, усни!

      Одна есть в мире красота.

      Не красота богов Эллады,

      И не влюбленная мечта,

      Не гор тяжелые громады,

      И не моря, не водопады,

      Не взоров женских чистота.

      Одна есть в мире красота —

      Любви, печали, отреченья,

      И добровольного мученья

      За нас распятого Христа.

      Как живые изваянья, в искрах лунного сиянья,

      Чуть трепещут очертанья сосен, елей и берез;

      Вещий лес спокойно дремлет, яркий блеск Луны приемлет

      И роптанью ветра внемлет, весь исполнен тайных грез.

      Слыша тихий стон метели, шепчут сосны, шепчут ели,

      В мягкой бархатной постели им отрадно почивать,

      Ни о чем не вспоминая, ничего не проклиная,

      Ветви стройные склоняя, звукам полночи внимать.

      Чьи-то вздохи, чье-то пенье, чье-то скорбное моленье,

      И тоска, и упоенье, – точно искрится звезда,

      Точно