Неделя на Манхэттене. Мария Арбатова
мы ещё не знали, что «всемирно знаменитый» в американском понимании, это известный в городе, а то и в квартале, то пошли поглазеть. Всемирно знаменитый «Zabar’s» находился рядом с сельпо, где вчера покупали зонтик. Это был вытянутый на весь первый этаж здания магазин деликатесов и кухонной утвари. Магазин и магазин, видали мы и не такие. Но с правого боку к нему лепилась простенькая кафешка, набитая фриковатыми старушками.
Казалось, что это перерыв в съёмках постмодернистского фильма, не могут же старушки за восемьдесят собраться с утра с наклеенными ресницами, безумными укладками, в пачках кружев и килограммах бижутерии без важного повода. Оказалось, могут. В Ницце и Каннах я видела эту тюнингованную и ботоксозависимую породу, но подобную концентрацию на квадратный метр встретила только здесь.
Они сидели за длинным общим столом в центре помещения, пили кофе с булочками и преувеличенно громко щебетали. Просчитывалось, как рано они встали, сколько часов посвятили причёске и напяливанию восемнадцати колец на десять пальцев, чтобы съесть булочку с социально близкими. А в это время их внуков воспитывали вовсе не Арины Родионовны, а халды из третьего мира, не прочитавшие ни одной книжки ни на одном языке. И воспитывали не потому, что любят детей, а просто не нашли другой работы.
В белой Америке не любят жить большими семьями, а излишки жилья предпочитают сдавать чужим людям. В этом свои преимущества – несемейные старики получают льготы и бонусы. Они всем обеспечены, и сдают лишние комнаты от одиночества, ведь телефонный звонок раз в месяц и рождественская открытка считаются здесь нормальными родственными отношениями.
Психолог Эрик Х. Эриксон называл опорным столбом здешней семьи «американскую мамочку», совмещающую англосаксонскую модель с колониальной экспансией. На неё возложена ответственность за адаптацию к оседлой жизни, роль культурного цензора и религиозной совести семьи. И, сдерживая эмоциональное развитие и попытки индивидуализации детей, чтобы сделать их конформистами, «американская мамочка» предъявляет себя как совершенно асексуальное существо.
Старушки-фрики, собравшиеся в «Zabar’s», показались мне именно пуританскими «мамочками», запрещавшими себе и детям всё подряд и добирающими теперь, когда уже «никто не осудит» за сексуализацию образа. Ведь это у нас, чем моложе, чем нарядней, а у американцев наоборот. И за тем, чтобы в восемьдесят надувать гелем морщины, клеить ресницы и обвешиваться ёлочными игрушками для похода на чашечку кофе в закутке магазина, стоит такое одиночество, что хоть волком вой!
Знакомая рассказывала, как навещала со своим американским мужем ослепшую восьмидесятилетнюю свекровь. Я недоумевала:
– Как она выживает в одиночку? Почему вы не возьмете её в свой дом?
Знакомая ответила:
– Здесь такое никому не приходит в голову! Она не хочет идти в пансионат престарелых, привыкла к своей квартире, делает всё на ощупь, включает