Отрок. Стезя и место. Евгений Красницкий
оказался только один десяток – Первака. Если бы двадцать с лишним журавлевских бугаев бросились к воротам, их встретили бы сорок самострелов – почти по два выстрела на стражника, а если бы все они устремились на зады хутора, что при неожиданном нападении со стороны ворот было вполне естественным, им противостояли бы только десять мальчишек, причем не факт, что у всех были бы в готовности самострелы. План Алексея обрекал десяток Первака на уничтожение! Пожелание матери: «в первом же бою» – исполнилось бы не только в отношении Первака, но и в отношении Вторуши.
Ребят спасла только низкая боеспособность журавлевских стражников – Алексей переоценил противника. Ну Алексей Дмитрич, ты и тип – дама сердца, любовь юности, только пальчиком на сыновей Листвяны указала, и ты уже готов замесить вместе с ними еще восемь ни в чем не повинных мальчишек! Блин, но не объяснять же это Дмитрию!»
– Мы, Мить, вот что сделаем, когда вернемся на базу: изготовим макет хутора, соберем урядников и проиграем разные способы наших действий – выясним, можно ли было сделать дело лучше. Надо же нам тактику стрелков разрабатывать, никто вместо нас этого…
Договорить Мишка не успел – спереди передали приказ: «Старшину и урядников к наставнику Алексею».
Выступить в роли спасителей-благодетелей Младшей страже не удалось – караульная служба у христиан-подпольщиков была налажена как следует, и предупреждение о приближении отряда всадников они, надо понимать, получили вовремя. О том, что собрание христианской общины все же имело место, свидетельствовала трава на полянке, притоптанная несколькими десятками пар ног, да небольшой потек воска в подтесанной топором развилке дерева, куда, по всей видимости, ставили икону и свечи. След с поляны уводил к реке, и догонять христиан, похоже, было бесполезно – скорее всего, их у берега ждали лодки.
Однако Стерв не был бы Стервом, если бы не добился хоть какого-то успеха: одного из дозорных, охранявших собравшуюся на молебен общину, охотник все-таки сумел захватить. Когда Мишка подъехал, Стерв как раз тряс связанного парня лет шестнадцати за грудки, пытаясь, кажется, выяснить: ждали ли христиан-подпольщиков лодки, или те ушли сухим путем? Тряс, по всему было видно, совершенно бесполезно – пленник, гармонично сочетая в себе черты арестованного подпольщика и христианского мученика, хранил на лице выражение «умру, но не покорюсь».
Алексей, с самого начала бывший против траты времени на тайную христианскую общину – мол, стражу побили, никто их теперь не тронет, – держался поодаль и демонстративно смотрел в сторону, не обращая внимания на безуспешные попытки Стерва разговорить пленника. Мишке пришлось брать руководство на себя. Подъехав вплотную, он набрал в грудь воздуха и гаркнул, имитируя дедовы командные интонации:
– Отставить! – Стерв мгновенно отпустил пленника. – Развязать!
Эта команда тоже была выполнена беспрекословно, Стерв даже поддержал пленного, который от неожиданности чуть не упал. Мишка спешился, снял шлем и, перекрестившись,