Европа на ленте. Александр Анненский
себя сопостановщиком при каком-то приглашенном профессионале, успел отсняться в той ленте и ушел из жизни четыре года спустя…
Кино– и теле– мир дарят человеку удивительную череду встреч и знакомств. Дважды Героя Союза, генерал-полковника Попкова, героя одного из моих фильмов, совсем недавно умершего, довелось снимать на скамейке в тени… его же собственного памятника, в центре столицы. Актриса Людмила Касаткина, угощая дома, на Калининском, чаем, рассказывала автору о своей любви к польскому языку, а муж ее, режиссер Колосов, ничуть не смущаясь, как-то прихватил с собою из моей квартиры, в качестве сувенира, тогдашнюю новинку, привезенную из-за границы, кока-колу в металлической баночке, а заодно уж и стеклянную – с черной икрой… Бессонные ночи за машинкой, когда надо было сдавать на разные студии сразу несколько сценариев почти одновременно, и нудная служба литературным начальником в маленькой частной телекомпании, ежедневно заставляющая делать выбор между собственными творческими и человеческими принципами, и необходимостью очередного денежного перевода семье…
И о последней работе в штате одной из крупнейших российских телекомпаний «Останкино», с чего я и начал это предисловие, о внутренних, глубоко скрываемых взаимоотношениях на знаменитом нашем Первом канале. Это действительно любопытно, когда имеешь возможность увидеть все происходящее изнутри.
Был и еще один, подаренный жизнью большой период, который непременно занял бы немалое место в будущей книге. Это море, точнее мировой океан и все, что с ним связано, давший возможность заглянуть в совершенно поразительные места этого лучшего из миров. Совершенно особый круг взаимоотношений, оторванных на многие месяцы от дома людей. К примеру, тот рейс на Всемирный фестиваль молодежи в Гаване, когда пришлось две недели загорать в порту, пока наши пассажиры всех цветов кожи, собранные по дороге в разных странах, представляли себя самих на фестивальных аренах… В каютах старой «России», конечно же, не было никаких кондиционеров, за десять минут можно было запросто задохнуться, и к ночи весь экипаж вываливал на верхнюю палубу, устраиваясь на ночевку, на брошенных на политые водой доски одеялах и полотенцах. Рядом бок о бок стоял «Леонид Собинов» из нашего же Черноморского морского пароходства, посудина уже посовременнее, почти у каждого там были знакомые. И днем, если делать было нечего, можно было сходить туда, специально подышать прохладою. Еще в начале рейса образовался тогда обычный судовой роман с худенькой администраторшей-переводчицей, тоже из Москвы. Она зашла в каюту, жалуясь на побаливающую спину, и пришлось ее массировать, уложив на свою койку, последовательно снимая сначала легкую блузку, потом тонкий бюстгальтер, а потом, и полупрозрачные трусики… Она забыла тогда Вебстровский толковый словарь, а я ей так и не напомнил, вон он до сих пор хранится среди книг в моей библиотеке.
А чего стоила история, когда в течение полугода, судьба заставила четырежды пересечь зимнюю Атлантику, в совершенно