Шепот Темного Прошлого. Оксана Панкеева
всегда их знает. А ты всегда молчишь. Вот ты говорил, что был большим любителем музыки и даже знал лично многих выдающихся бардов. Хоть про бардов расскажи. Ты, наверное, и с моим «мертвым супругом» был знаком, раз в курсе даже, как он Плаксу за плагиат лупил…
– Был. Но никакого желания об этом вспоминать.
– Почему? Вы с ним ссорились или опять ревнуешь?
– Нет, просто история получится очень и очень печальная. Не хочу. Пусть Азиль рассказывает, у нее весело выходит.
– Ладно, – вздохнула Ольга. – Только пойдем тогда в спальню, а то ты опять тут и уснешь, как в тот раз. Ляжешь в постель, выключим свет, и я расскажу тебе про медвежонка Винни-Пуха.
– В постель пойдем после ужина, – возразил Кантор, опасаясь, что его затея поспать в библиотеке сейчас накроется кое-чем… э-э… приятным во всех остальных отношениях, но не в данном случае. – А пока давай поваляемся здесь.
– Почему? Тебе так нравится спать на полу?
– Не на полу, а на ковре. И не спать, а валяться. Нравится мне здесь, и все, – уперся Кантор, надеясь, что Ольга не станет слишком уж настаивать. И еще он очень надеялся, что на этот раз сказка будет не для детей дошкольного возраста. А то Ольга, которая в последнее время тщательно избегала всяческого насилия в сказках, исчерпала более или менее взрослые сюжеты и перешла на откровенно детские, хотя Кантор ее уже не просил, чтобы сказки были не страшными. Что самое смешное, опознать по названию, о чем пойдет речь, было практически невозможно, поскольку все названия имели какое-то наизнанку вывернутое значение. К примеру, крокодил Гена оказался вовсе не хищным зверем, а добропорядочным горожанином с повадками рассеянного чудаковатого алхимика. Муми-тролли ничего общего с троллями не имели, и было совсем непонятно, за что этих милых зверюшек так обозвали. Зато внешне безобидная сказка о мальчике, который жил в деревне с котом и собакой, оставила у Кантора очень неприятный осадок. Видимо, из-за противного кота с его голдианскими замашками. Чего ожидать от обещанной сказки про медвежонка, Кантор так и не смог предположить, хотя варварское имечко оставляло некоторую надежду, что медвежонок не плюшевый.
– Да нет, так не пойдет, – возразила Ольга. – Заснешь на полу, что с тобой потом делать? Пойдем лучше в комнату. Почему ты так не хочешь туда идти? Что-то не так?
Объяснять ей, что именно не так, было сложно, и у Кантора не было ни сил, ни желания напрягать мозги, чтобы облечь это «не так» в понятную словесную форму.
– Я не буду спать здесь, – пообещал он. – Дождусь ужина и спать пойду наверх.
Затем набрался смелости и добавил:
– А ты не хочешь составить мне компанию?
– Посидеть с тобой, пока ты не уснешь? – с готовностью уточнила она, заботливо расправляя его спутанные волосы. – Конечно.
– Ну вот… Я усну, а ты уйдешь. Мне там скучно одному. Почему, собственно, мы стали спать врозь?
Ольга тихо вздохнула:
– Вспомни четверг и не задавай глупых вопросов.
– Но