Были, не были (сборник). Элеонора Татаринцева
гордости. Склонившись, лихорадочно принялась целовать лохматую голову, попутно силясь поднять хоть за уши.
– Встань! Да, встань же, наконец! Я не хотела…
Мудрый Енисей плескался в берега, да вдали синела заповедная гора Токмак. Больше свидетелей не было. И никогда в жизни Михаил не повторил подобное. Ни перед одной из женщин. Галина была единственной. Была в ней какая-то власть, ради которой и Енисей не страшно было переплыть…
– Ну, чем тебе еще доказать, что люблю?!
Только башмаки скинул и в воду. Она кинулась, повисла на плечах, повизгивая, как преданная собачка, но уломала все же, вытащила, уже по колено мокрого, взъерошенного. Потом сушились у костра, смеялись, любились, как умели, откровенно и жарко. И проклюнувшаяся жизнь внутри нее радостно трепетала, впитывая токи этой любви. Потом тайком пробирались в общежитие по крыше и через открытое окно комнаты парней. Те очень честно делали вид, что спали.
О ее беременности ему не дано было узнать. Он резко изменил поведение, устав от надрывов и двусмысленности. Достали смешки парней:
– С тобой крутится тут, а на выходные мужа ублажать ездит!
Что ж, в этом тоже была правда. И в один «прекрасный момент» он привел в гости в общежитие девчонку, с которой сознательно познакомился недавно. Просто так, напоказ!
Вольному – воля! А рабу – кнут! Перетерпела, переплакала и, в который уже раз, взяла судьбу в свои руки. Свое квалификационное свидетельство получила с отличием и – в дорогу. Он тоже. На том же поезде. В том же направлении. Но в разных вагонах.
Долго ему еще потом помнились эти два часа до ее станции, где всей кожей чувствовал ее присутствие в соседнем вагоне… А она все ждала, все надеялась, что подойдет. Хотя бы проститься… Не случилось!
Ее встречали. Все тот же, законный, с сынишкой на руках. Мишаня стоял в тамбуре и сверху наблюдал. Она схватила малыша, обняла и повернулась лицом к вагону. Их глаза на мгновение встретились, ничего не успев передать вслед. Поезд пошел дальше.
Парнишка встрепенулся, поправил рюкзак и направился к выходу на перрон. Мимоходом покосился на странного мужика, пялившегося на него с соседней скамьи. Что-то в облике его казалось знакомым, хотя, вряд ли! Нет у него в этом транзитном городе знакомцев и быть не может. Отслужив срочную в в/ч славного города Абакана, он возвращался в свой родной волжский городок, где ждали его мама и старший брат и где он сам родился двадцать лет тому назад.
И нет ему никакого дела до странного мужика из дремучей тайги, кряжистого и заросшего, как старый кедр. И пусть он даже кого-то ему напоминает, это не повод для беспокойства! Тем более что больше они никогда и не встретятся.
Правильно! Они и не встретились. Михаил прибыл благополучно на свою малую станцию, где работал бригадиром путейцев и жил размеренной семейной жизнью. Вел хозяйство, сажал огород, растил трех дочек и ничего, и никогда так и не узнал о пареньке, так похожем на него в юности.
Фотографическая память
Санька терпеть не мог это зеркало.