Власть в малом российском городе. Валерий Ледяев
определяются несколькими основаниями. Во-первых, сам феномен власти, его структурные (концептуальные) параметры с самого начала очерчивают общий круг вопросов, на которые должен ответить исследователь. Субъект и объект власти, их взаимодействие, структурные преимущества, ресурсы власти, стратегии и формы их применения, сфера власти (подчинения), интенсивность и эффективность власти, другие ее параметры обозначают набор проблем, общих для исследований власти в любых социальных системах – в социуме, локальном сообществе, семье, организации [Power: Critical concepts, 1994; The Sage Handbook of Power, 2009; Encyclopedia of Power, 2011].
Во-вторых, мы опирались на уже имеющийся опыт проведения эмпирических исследований в городских сообществах. Несмотря на довольно широкий разброс в подходах к изучению власти, страновую и временную специфику, естественный субъективизм в выборе проблемного поля и методов исследования, некоторый набор основных тем, сюжетов и предметных областей социологии власти в городских сообществах к настоящему времени в целом сложился и в большей или меньшей степени разделяется практически всеми исследователями [Ледяев, 2011, с. 34–50]. Этот набор позволил выработать программы сравнительных исследований локальной власти в различных странах и регионах.
В-третьих, проблематика эмпирического исследования, его специфика и особенности во многом задаются теоретико-методологическими основаниями исследования. В данном контексте фокус нашего исследования определен двумя обстоятельствами. С одной стороны, он отражает наш выбор теории городских режимов в качестве теоретической рамки исследования, что вполне естественно, учитывая ее место в научном дискурсе о власти в локальных сообществах. С другой стороны, поскольку ранний и классический этапы в развитии данного направления социальных исследований в нашей стране оказались пропущенными, мы посчитали целесообразным уделить большее внимание традиционным темам, связанным с классическим далевским вопросом «кто правит?», находившимся на острие дискуссии в рамках community power studies 1950-1960-х годов [Harding, 2009, р. 27–39; Ледяев, 2012].
В-четвертых, проблематика нашего исследования во многом обусловлена его местом в отечественной социологии власти. Поскольку в отличие от зарубежного обществоведения, накопившего огромный опыт изучения власти в самых разных ракурсах, в отечественной социальной науке комплексных сравнительных исследований власти практически еще не было, мы изначально ставили задачу по возможности охватить все основные темы и ракурсы изучения власти в локальных сообществах.
Цель нашего исследования — выявление конфигурации и иерархии наиболее влиятельных акторов городской политики, их ресурсов и роли в политическом процессе, типичных практик взаимного влияния и паттернов взаимодействия с локальным сообществом. Она, как уже отмечалось, отражает традиционный интерес к соотношению политического влияния различных акторов и(или) институтов, а также определяет фокус анализа на правящих коалициях (режимах), условиях и факторах их формирования