Путь золота и киновари. Даосские практики в исследованиях и переводах. Евгений Торчинов
врат и т. д.) для достижения единения с Дао (опять-таки тема материнского и женственного). Весь описанный процесс называется «Сокровенным Единением» и соотносится с многими фрагментами «Чжуан-цзы».
Можно вслед за Гарольдом Ротом привести в пример и другие фрагменты «Дао-Дэ цзина».[6] Так, 12-й чжан описывает результат практики: обилие чувственной информации, скачки и охота выводят человека из его «стояния в центре», и поэтому рассеянность и неустойчивость сознания («скачки и охота»; ср. индийскую метафору для сознания: оно подобно обезьяне, скачущей с ветки на ветку) должны быть устранены с помощью дыхательных упражнений и аккумуляции ци в животе. 19-й чжан «Дао-Дэ цзина», на «профаническом» уровне содержащий полемику с конфуцианцами, на эзотерическом уровне учит преодолению дискурсивного мышления и различающей мысли. Именно в этом смысле следует понимать императив «отбросить гуманность и справедливость» (или «ученость и мудрость»). Совершенное состояние сознания, обретаемое даосом, описывается здесь в терминах первозданной простоты (пу – неотесанность бревна или чурбана и су – простота небеленого шелка-сырца), обозначаемое в других пассажах «Дао-Дэ цзина» в терминах тишины, спокойствия, умиротворенности и пустоты. «Дао-Дэ цзин» также описывает состояние отрешенности от «я» (преодоления чувства «эго») – чжаны 7, 13 и 15; в 13-м чжане обладание «эго – самостью», ассоциируемое с идеей тела-личности шэнь, прямо называется «великой бедой». Здесь подчеркивается состояние высшего непосредственного постижения сути вселенной («не выходя со двора, я познаю Поднебесную» – чжан 47) и особого, своетакого пребывания в ней через включенность в потоки ци, образующие «реку существования». В следующем, 48-м чжане описывается постоянный процесс созерцательного «самоумаления» – постепенной редукции всего механизма чувственных восприятий и дискурсивного мышления. После этого адепт преображается – он более не ограниченное «я», а Великое Я Вселенной, дао-жэнь («Дао-человек», по выражению академика В. М. Алексеева). Его «я» и бессамостное Я Великого Дао-Пути отныне совпадают. Это и есть результат «давления простотой первозданной» (пу), о котором говорится в 37-м чжане «Дао-Дэ цзина».
И наконец, 16-й чжан, содержащий незавуалированное описание ступеней медитативного сосредоточения и мистического созерцания:
Достигнув предела пустоты, блюдя покой и умиротворение, взирая на взаимопорождение сущего, я буду созерцать лишь постоянное его возвращение.
Все сущее в движении, то возникая, то снова уходя. Но каждое из множества существ стремится неизменно к корню своему, а возвращение к корню я назову покоем.
Покой я назову возвратом к жизненности изначальной судьбы.
Возврат к жизненности назову я постоянством.
Знание постоянства назову я просветленной мудростью.
Можно сказать, что в «Дао-Дэ цзине» мы встречаемся с двумя типами высшего «опыта запредельного» – опытом расширения сознания и приобщения ко всему сущему и его пульсирующему сердцу – Дао-Пути и опытом совершенного
Перевод текста «Дао-Дэ цзина» см.: