Зеркало Рубенса. Елена Селестин
почувствовал себя чрезвычайно умным молодым человеком, принятым в круг избранных счастливых людей.
– Ваш патрон пишет, что хочет приобрести мои полотна… – Рубенс заговорил о деле. – Это лестно, но вы наверняка знаете, что правители почти всех стран Европы – мои заказчики, иногда им приходится подолгу ждать своей очереди. Бывает, конечно, что картина вдруг по размеру не подошла для храма, или храм пока не достроен, или заказчик не может расплатиться из-за войны или эпидемии, тогда только полотно может остаться в мастерской. Но цена от этого не снижается, мои работы стоят дорого, даже те, где я занимался только окончательной отделкой. А уж про работы tutto di Rubens и говорить нечего…
«Ясно, у Карлтона ничего не выйдет, надо осторожно попытаться поговорить с ван Дейком, узнать о его отношении к работе в Лондоне, и можно возвращаться в Гаагу», – приуныл Тоби Мэтью. Он снова покосился на ван Дейка, тот безмятежно запивал жаркое прохладным пивом, переговариваясь с Изабеллой и Сусанной.
– Всей душой хотел бы угодить синьору Карлтону! – заключил Рубенс неожиданно. – Он ведь собрал в Италии большую коллекцию античных редкостей?
– Да, его коллекцию сравнивают с собранием графа Арунделя, а оно самое крупное в Европе.
– Наслышан. Если синьор Карлтон пришлет мне перечень предметов, которые есть у него, и назовет истинную цену своих древностей, я могу подумать: сколько моих картин можно обменять на его антики.
После этих слов Рубенс оглянулся на Птибодэ: старик дремал, примостившись на скамейке за стулом, на котором сидел англичанин.
– Эй, Птибодэ, радость моя, не пора ли тебе прилечь в своем чулане? – добродушно окликнул его Рубенс.
– Иду, иду, – забормотал старик, с кряхтеньем поднялся и побрел по дорожке сада, кажется, так до конца и не проснувшись.
Тоби Мэтью подумал: Рубенс считает, что отослал единственного человека, который говорит по-итальянски, но не знает о том, что Сусанна тоже понимает их беседу. Англичанин покосился на Сусанну: она болтала с Изабеллой и Антонисом, обсуждали французскую моду для дам.
– Позировать для портрета тебе лучше будет в свадебном наряде, – советовала Изабелла родственнице. – А после свадьбы можно подумать о парном портрете – вместе с мужем, уже в другом платье. У нас с Петером вон какой портрет получился, память на всю жизнь!
– Антонис, как вы считаете: лучше позировать в шляпе или без шляпы? – Сусанна сняла головной убор и поворачивала голову то вправо, то влево.
– Мне нравится, когда видно лоб, также важна форма головы. Без шляпы, по-моему, человек больше похож на себя.
– Ты не думаешь, что мое платье на этом портрете выглядит слишком скромно? – забеспокоилась Изабелла.
– Наряд и драгоценности я добавлю потом. Вы сможете надеть любое платье, и я его напишу. Пока я занимаюсь лицом и фоном, руки предстоит прописать позже, – объяснял ван Дейк, направляясь с дамами к соседней беседке.
Рубенс проводил их взглядом.
– Когда я в Мантуе, совсем молодым, служил