Спектакль в прямом эфире. Трешевая история. Мария Макссимова
Меня никто не остановил на входе в ДК, не спросил документы. На первом этаже шла ярмарка шуб. Преодолев несколько извилистых коридорчиков, я нашла репетиционный зал. Гитарист Пашка был трезв, некрасив, простужен и скучен. Но когда он взял в руки электрогитару и начал играть, то я почувствовала внутри себя какой-то детский восторг. Да и сам он ожил под конец, и мы неплохо пообщались. Я думала, что приеду в редакцию и вырежу все маты, но когда это сделала, то выяснилось, что нечего ставить в эфир. Пришлось поставить с заглушками – это придало интервью шарм, как мне показалось и передало атмосферу.
А ночью приснился сон, как мы едем с дядей Сашей, и видим дохлую собаку прямо на дороге. Ее тушка – вся в крови с кишками наизнанку. Вдруг откуда-то появляются люди в желтой форме, соскребают животное по частям, кладут на носилки мозг, кишки, сердце, лапы, хвост и куда-то уносят. И тут же появляется подмога. Они тормозят нашу машину, размахивают красным флагом и предлагают пожертвовать деньги для сбитой собаки.
– Но я своими глазами видела, что от нее мокрое место осталось!
– Вы ошибаетесь, она будет жить! Мы ее спасем, – бьют в грудь волонтеры.
– Но это невозможно! – рыдаю я.
– Нам виднее! Девочка, отдай кошелек – кричат люди в желтых халатах. Я прячусь от них в редакции, но мне приходит смс: «Чудом выжившей собаке Лике требуется помощь на восстановление. Ее сбила машина. Было сделано четыре операции, наложено 100 швов, она слепа, глуха и без задних лап, но сейчас ее состояние не ухудшается».
Я выбегаю на улицу и вижу, что весь город расклеен плакатами с фотографией мумии и надпись: «Требуется помощь». Я бегу прочь, но повсюду люди кричат громко и пронзительно – как торговки беляшей.
– Котята, собачата! Отдам в добрые руки! Кто возьмет?
– Мы!!! Мы!!! Мы из Хабаровска!
Я прячусь в церкви. Там меня встречает человек в рясе и с огромным крестом. Я говорю:
– Помогите, мир сошел с ума!
Он отвечает:
– Бог поможет! Покайся!
И тут же начинаются отпевания покойника. Появляется та ненормальная женщина, которая в недавнем интервью жаловалась на то, что под ее окнами построили центр ритуальных услуг, и каждый день ее будит траурный марш. Она сама начинает играть Шопена, почему-то на губной гармошке, ужасно фальшивя.
Я проснулась в холодном поту посреди ночи, голова кружилась, рука затекла и болело раненное плечо.
Эдик
Я продолжила читать дневник Маши. «Я провела несколько часов на работе – в магазине дорогой косметики и сувениров, и вернулась домой, хотела поделиться радостной новостью – меня приняли на испытательный срок, но Аси на месте не было. – Эй, Маша?
Эдик в белом банном халате смотрел на меня с балкона и приглашал подняться. Через несколько минут я сидела напротив него в уютном плетеном кресле и потягивала невероятно вкусный апельсиновый фреш (мякоть апельсина, со льдом и водой)».
(Видимо, Эдик был расслабляющим,