Мадам Мидас. Фергюс Хьюм
со смехом поклонился. Его очень забавлял оборот, который приняла беседа: он привык к тому, что женщины ему льстят, но вряд ли ему когда-нибудь делали комплименты с прямотой этой сельской девушки.
– Ее воспитывали в строгости, – пробормотал он саркастически, – я это вижу. Ева перед грехопадением во всей своей невинности.
– Мне не нравятся ваши глаза, – внезапно сказала Китти.
– А что с ними такое? – спросил француз, бросив на нее недоуменный взгляд.
– Они кажутся злыми.
– Тогда они клевещут на душу в этом теле, – серьезно ответил Ванделуп. – Уверяю, я очень хороший молодой человек!
– Тогда вы точно мне не нравитесь, – Китти важно покачала золотистой головкой. – Мой па – священник, знаете ли, и в наш дом приходят только хорошие молодые люди. Они все такие противные… – И она сердито добавила: – Я их ненавижу!
Услышав это, Гастон так расхохотался, что Китти с оскорбленным видом встала.
– Не знаю, над чем вы смеетесь, – сказала она, выбросив за дверь наполовину съеденное яблоко, – но я не верю, что вы хороший молодой человек. Вы кажетесь ужасно плохим! Вообще-то, я даже не припоминаю, чтобы видела кого-нибудь настолько плохого.
– Полагаю, вы возьметесь меня перевоспитывать? – с готовностью спросил Ванделуп.
– О, я не могу. Это было бы неправильно. Но, – жизнерадостно пообещала Китти, – это сделает па!
– Вряд ли я буду его утруждать, – поспешно проговорил Гастон, которому вовсе не улыбалась такая идея. – Я слишком далеко зашел, чтобы из меня вышел толк.
Китти собиралась ответить, но тут появилась Мадам Мидас, и Китти с ликующим криком порхнула к ней.
– Ой, Китти, – ужасно довольная, сказала миссис Вилльерс. – Я так рада тебя видеть, дорогая! Но держись в сторонке, или я перепачкаю твое платье.
– Да, еще как перепачкаешь, – сказала Китти, отступая на безопасное расстояние. – Долго же тебя не было!
– В самом деле? – спросила Мадам Мидас, снимая свой горняцкий наряд. – Надеюсь, мистер Ванделуп был мне хорошей заменой.
– Мадам, – весело ответил Гастон, помогая миссис Вилльерс сбросить грязное одеяние, – мы разговаривали об урожае и о погоде.
– Неужто? – отозвалась та, увидев румянец на щеках Китти и никоим образом не одобрив его. – Наверное, это было очень интересно.
– Очень! – согласился Гастон, возвращаясь за свой стол.
– Пойдем, Китти, – сказала Мадам Мидас, бросив на своего клерка пристальный взгляд и взяв девушку за руку. – Пойдем в дом и посмотрим, сможем ли мы найти персики.
– Надеюсь, мы найдем большие! – по-детски плотоядно облизнувшись, отозвалась Китти и танцующей походкой зашагала рядом с миссис Вилльерс.
«Искушение выросло на моем пути в очень привлекательной форме, – сказал себе Ванделуп, вернувшись к безрадостным колонкам цифр, – и, боюсь, я не смогу ему воспротивиться».
Когда Гастон вернулся домой к чаю, он нашел там Китти, как всегда веселую и полную жизни, несмотря на длинный жаркий день