Волжане: Поветлужье. Ветлужцы. Ветлужская Правда (сборник). Андрей Архипов
заинтересованно спросил егерь.
– Да что там показывать… Так, пару на заказ сделал. Не скажу, что все премудрости при этом освоил, пока на любительском уровне.
– А травишь-то как?
– Да этим, как его… хлорным железом. Тут ведь не в нем суть. Главное – нарисовать, чтобы рука не дрогнула… Окунаю в парафин клинок, а потом по нему завитки накладываю. Вот это как раз самое муторное.
– Понятно… Главное ведь, ребятки, для нашего человека, чтобы у него какая-то цель большая была в жизни. Или дело интересное, или оставить по себе добрую память, а то и просто чего-нибудь достичь, самому себе доказать. Что-то возвышенное ему нужно, что ли, не просто кусок изо рта у другого отнять… Тогда он жилы из себя рвет, стараясь этого добиться. Вон как страну расширили! А впереди ведь простые поселенцы шли, навстречу опасности, к вольной жизни!
– От плохой жизни они убегали, Михалыч, от крепостничества, от притеснений.
– Не всегда, Слав, не всегда. Вот у меня прадед держал на Кубани табун лошадей, дом богатый был. Когда Столыпин землю раздавал в Сибири, то он все распродал и со всей семьей рванул в те места. Не поверишь… за месяц, пока добирались, все деньги со своей женой пропили да прогуляли, приехали на место голы и босы. Получили земельный надел в тайге, топор да лопату, как говорится, в зубы за казенный счет, и вперед… Так за год он на кедровых орехах так поднялся, что опять скотину и лошадей завел, пятистенок поставил. Зачем все это ему надо было, а? Что-то просит все время русская душа, к чему-то стремится… А если не получает она того, что нужно ей, то через некоторое время человек ломается. Или спивается, или засасывает его трясина стяжательства… Вот поэтому у нас гениев и талантов без меры в стране, а с другой стороны полно опустившихся людей или такой сволочи, что рука отказывается пристрелить, хочется зубами рвать… Никто в мире до сих пор понять не может, чего же все-таки наша душа просит, даже мы сами! Может, потому и говорят об ее загадке!
– Ну, не скажи, Михалыч, – влез в разговор Николай. – Иногда человек такой рождается, что с детства его научить ничему доброму нельзя, все под себя гребет, едрена вошь… Все только я, да я, да для себя, какая уж там душа? Встречал я таких, и не так уж и редко.
– Бывает и такое, бывает. Иногда случается на переломах истории, как у нас было. Народ звереет от голодухи, нищеты. Все ходят нервные, злые… так что, может, это и генетически передается. Потом все устаканивается, конечно, но поколение вырастает почти напрочь отмороженным…
– А когда все как в болоте живут, лучше, что ли? Все равно некоторые кропают друг на друга доносы или просто делают ближнему пакость. Приезжал тут один городской франт, рассказывал, как он при переезде мощные колонки к стене поставил и врубил по самое «не могу». Соседям своим решил праздник устроить. Пусть порадуются, мол! Самого его все равно на этом месте завтра не будет, и они ему уже ничего не выскажут… – Николай рубанул в воздухе рукой от избытка чувств. – Хотелось мне ему по роже двинуть, да жена покойная… земля ей пухом,