Россiяне на Сандвичевыхъ островахъ (1815-1817), или Похожденiя доктора Шеффера. Документальная историко-авантюрная трагикомедия в четырёх актах. Дмитрий Семакин
берега да молочные реки искушали их, и совсем не за туманом и за запахом хвои шли они туда, где восходит солнце, – хотя сказочная романтика им тоже не была чужда. Мечта о лучшей доле (которую, впрочем, можно назвать и «неуёмной жаждой наживы») – вот что двигало ими. И делало промышленников первооткрывателями, и превращало беглых каторжников в пионеров-первопроходцев, купцов и приказчиков – в следопытов и зверобоев, а, скажем, лютых сборщиков ясака – в легендарных путешественников.
Золото. Медь. Алмазы и изумруды. И прочая-прочая-прочая. Но в первую очередь – кое-что совсем иное. Не холодный металл или мёртвые камни, а нечто – точнее, некто – живой и тёплый. Мягкий и пушистый.
Калан
Симпатичный и забавный зверёк из семейства куньих. Или псовых. Куница, белка, горностай, норка, песец, выдра и, конечно же, знаменитый соболь. Шкурки этих животных – легендарные меха России – пользовались колоссальным спросом, особенно в Китае; торговля пушниной (или «мягкой рухлядью», как тогда называли) приносила баснословные барыши, и потому именно они, эти милые животные, и привели купцов да промышленников через огромный евроазиатский материк к Великому Тихому Океану.
И там, на дальневосточных берегах, повстречался им тот, кто заставил их забыть о сухопутном соболе и повёл ещё дальше – через океан, в Америку.
Enhydra lutris. Он же камчатский бобр. Он же морская выдра. Он же – его величество калан. Удивительное животное, напоминающее деловитого, строгого, но в глубине души доброго усача-бобра из советских мультфильмов.
Мех калана, обитающего в прибрежных водах тихоокеанского севера (Камчатка, Алеутские острова и Аляска), – необычайно густой, тёплый и красивый, «тёмный с серебристым отливом», – потом украсил сотни тысяч шуб по всему миру, обогатил не одно поколение пушных торговцев, стал причиной чуть ли полного истребления самого животного и – безо всякого преувеличения – создал Российско-Американскую Компанию.
То есть Русскую Америку.
Именно «бить морскаго бобра» отправились русские, как только узнали об открытиях Второй Камчатской экспедиции Беринга и Чирикова. Да и как можно было устоять, когда слух прошёл, что каланов этих на островах – видимо-невидимо, что зверь там непуганый, сам в руки плывёт, а мех у него отборный, высший сорт20. Пушное Эльдорадо!
Единственная загвоздка – аборигены. Алеуты, эскимосы, колоши и другие. Но с «туземцами» у промышленников всегда был разговор короткий.
И началось.
Огнём и топором, свинцом и водкой русские покорители Америки «укрощали» беззащитные северные народы – чтобы использовать как рабов. И заставляли их тоннами забивать каланов, моржей, котиков, лисиц, евражек и прочих местных жителей. Добыча исчислялась сотнями тысяч шкурок, прибыль – десятками миллионов рублей. Человеческие жертвы тогда не считал никто.
Жители Алеутских островов
С 1743 года
Уже знакомый нам доктор Стеллер, например, оставил целых сорок страниц подробного описания американского калана. Даже легендарное животное, названное в честь учёного, – Стеллерова корова (давным-давно истреблённая человеком) – не удостаивалась таких восторгов…