Россiяне на Сандвичевыхъ островахъ (1815-1817), или Похожденiя доктора Шеффера. Документальная историко-авантюрная трагикомедия в четырёх актах. Дмитрий Семакин
этимъ молодымъ и неопытнымъ человѣкомъ для своихъ собственныхъ видовъ по прихоти…».
Проходит ещё месяц, и терпение капитана, в конце концов, лопается. Он объявляет своему суперкарго: если тот не завершит все дела до 1 марта, то «Суворов» уйдёт без него.
Угроза подействовала – видимо, как ни прельщали юного Молво соблазны Лондона, потенциальная кара от руководства РАК всё же грезилась пострашнее гнева Лазарева, качки и прочих ужасов предстоящего плавания. Герман Николаевич наспех, кое-как, буквально за сутки сворачивает свои «хлопоты».
Лично у меня нет никаких сомнений: рядом с неискушённым суперкарго практически всё это время – почти все три месяца – находился человек, уже успевший набить руку (и, даже, возможно, «съесть собаку») в некоторых снабженческих хитростях закупок и поставок – бывший директор физхимпринадлежностей, а ныне корабельный доктор, наш герой Егор Николаевич Шеффер. Нравился ему Лондон или нет – но «Суворов», наверное, вызывал ещё большее отторжение: в любом случае твёрдая почва под ногами надёжнее и привычнее зыбкой палубы, и, надо думать, судовой лекарь делал всё, чтобы максимально продлить пребывание здесь – и оттянуть момент возвращения на борт.
– Вы хотите сказать, – снова слышу я въедливый голос придирчивого критика, – что за всеми задержками безалаберного суперкарго Молво стоял «серый кардинал» Шеффер?
Отвечу, как всегда, честно: не знаю. Никаких прямых доказательств этого не обнаружено. Равно как и доподлинных свидетельств, опровергающих сие предположение. Всё могло быть…
В предпоследний день календарной зимы, 27 февраля, судно, наконец, покидает воды Англии. И – выходит в открытый океан.
Унковский, тонкая натура, пишет: «…1-го. Вѣтръ продолжался въ прежней своей силѣ и скоро берега Европы потерялись изъ вида. Каждый изъ насъ чувствовалъ нѣкоторое уныніе при оставленіи Британскаго канала. Вспоминали близкихъ своихъ, при этомъ особенно проявилась мысль, придется ли еще разъ обнять свою добрую матушку, сестеръ и брата. Далекій предстоялъ намъ путь и много, много страданій необходимыхъ нужно было перенести…».
Вскоре, однако, погода налаживается, и весь март, двигаясь курсом зюйд-вест, «Суворов» бодро пересекает Атлантику по диагонали. 2 апреля на борту устраивается праздник Нептуна – по случаю преодоления экватора.
Вообразите: средь бела дня все работы на судне прекращаются, сам корабль ложится в дрейф, и к назначенному часу весь до единого экипаж собирается на верхней палубе. Бьют склянки, и вот взорам разношёрстной публики является волшебная колесница, смастерённая из обыкновенной бочки и запряжённая шестёркой гнедых (а то и полосатых) чертей – измазанных сажей матросов.
Сверху на троне – перевёрнутом ведре – восседает грозный повелитель водной стихии, сам Бог Океана, великий и ужасный Нептун. Борода и набедренная повязка у него из пакли, корона из дырявой кастрюли, а трезубец, древко которого