Россiяне на Сандвичевыхъ островахъ (1815-1817), или Похожденiя доктора Шеффера. Документальная историко-авантюрная трагикомедия в четырёх актах. Дмитрий Семакин
домонгольских времён, с эпохи Ганзейского союза уроженцы Швабии, Баварии, Саксонии и Пруссии – в основном купцы и ремесленники – приезжали сюда навсегда: жить, трудиться и умирать. Так было и при Великом княжестве Московском, и при Русском царстве, и с самого зарождения Российской Империи.
Поток иммигрантов из Западной Европы особенно усилился после того, как в 1763 году её величество самодержица Екатерина Вторая (сама, как известно, этническая пруссачка и уроженка Померании) издала Манифест «О дозволеніи всѣмъ иностранцамъ, въ Россію въѣзжающимъ, поселяться въ которыхъ Губерніяхъ они пожелаютъ и о дарованныхъ имъ правахъ». Политику гостеприимства продолжили и сын императрицы Павел I, и её внук Александр I, – всем толковым переселенцам гарантировались всемерное вспомоществование, налоговые льготы, освобождение от призыва в армию, воля вероисповедания и даже – до 1810 года – денежные ссуды:
«…7. Со дня прибытія на границу начинается выдача кормовыхъ денегъ по 10 копъ. взрослой и по 6 копъ. малолѣтней душѣ въ сутки, до самаго того времени, пока прибудутъ на поселеніе; и сіи деньги употребляются на счетъ безвозвратныхъ издержекъ. Однако жъ когда кто захочетъ выѣхать изъ Россіи, то и оные возвратить долженъ…».
Екатерина II
Огромная евроазиатская страна заманивала культурных и работящих людей под своё необъятное крыло, суля им молочные реки да кисельные берега, – и сотни иноземцев не без опаски, но всё же приезжали сюда на поселение. Георг и Барбара Шефферы, прельстившись, очевидно, на рекрутскую неприкосновенность и «кормовые» деньги, стали одними из них – и в 1810-м выбрали для поселения Москву.
Наш герой всю жизнь явно недолюбливал большие города, но тут сделал исключение. Впрочем, хотя «белокаменная и златоглавая» экс-столица тогдашней России-матушки никак не может быть отнесена к задворкам Старого Света и к материковому захолустью, но, честно говоря, и на роль законодателя евромод пряничный, самоварный и колокольный «третий Рим» в начале XIX века никоим образом не претендовал. Второй город Империи в ту пору – в отличие от чинно-сиятельного и холодного Санкт-Петербурга – по-русски удалой, горячий, шебутной. Живой.
И – абсолютно экзотический для немецкого лекаря: можно себе представить, какое впечатление на Шеффера произвели и ухарский вид московитов, и местные трескучие морозы и, скажем, архитектурный ансамбль вечно грязной и вечно шумной рыночной Красной площади – странная квази-готическая крепость под названием Кремль и причудливый Храм Василия Блаженного, похожий на торт безумного кондитера… Может быть, именно здесь, в первопрестольной, у нашего героя пробудился доселе дремавший интерес к диковинным местам планеты?
Москва (начало XIX века)
И ещё одна важная вещь, которая, скорее всего, сыграла решающую роль в выборе Шеффером страны эмиграции. Именно в Москве он почувствовал, что вокруг –