Русские во Второй мировой войне. Анатолий Уткин
этих городов будут жить наши колонисты.
Что касается двух или трех миллионов человек, в которых мы будем нуждаться для реализации этого плана, то мы найдем их быстрее, чем мы думаем. Они прибудут из Германии, Скандинавии, западных стран и Америки. Я… не увижу всего этого, но уже через двадцать лет на Украине будут жить двадцать миллионов жителей, не считая местного населения…
Мы не будем заселять русские города, мы позволим им распасться на части без внешнего вмешательства. И, прежде всего, никакой жалости в этом вопросе! У нас нет абсолютно никаких обязательств в отношении этого народа. Борьба с лачугами, изгнание блох, обеспечение немецких учителей, доставка газет – от нас будет требоваться немного! Возможно, мы ограничим свои функции установлением радиоретрансляторов под нашим контролем. Что касается остального, пусть знания русских ограничиваются лишь тем, чтобы понимать наши дорожные знаки, чтобы их не давили наши автомобили.
Для них слово «свобода» означает право умываться по праздникам… Существует лишь одно обязательство: германизировать страну посредством иммиграции немцев и надзиранием над местными жителями как над краснокожими».
Обладание новыми землями оплодотворит германскую экономику. «Никто никогда не похитит у нас Восток!.. Мы скоро будем снабжать зерном всю Европу, а также углем, сталью, лесом. Чтобы эксплуатировать Украину надлежащим образом – эту новую Индийскую империю – мы нуждаемся только в мире на Западе… Для меня целью является эксплуатация возможностей континентальной гегемонии… Когда мы станем хозяевами Европы, мы займем доминирующие позиции в мире. Сто тридцать миллионов жителей в рейхе, девяносто миллионов на Украине. Добавьте к этому население других государств новой Европы, и у нас будет 400 миллионов человек, превосходящих 130 миллионов американцев».
Этот текст не нуждается в комментариях. И все же мы приведем слова английского историка А. Буллока, которого поражает «вульгарность гитлеровской мысли, хитрость, жестокость, нетерпимость и отсутствие человеческого чувства. Он так же непробиваем, как и невежественен… Борьба за существование – закон природы, твердость – это высшая добродетель, раса – это ключ к истории, власть – это исключительное право расовой элиты, массы способны только выполнять приказы, сила – единственное средство исторического свершения, мировые исторические фигуры действуют как фактор провидения».
Неизбежно возникает вопрос, звучали ли в одной из наиболее цивилизованных европейских стран голоса протеста против хладнокровного геноцида соседнего народа? Если среди военных, пусть и самым двусмысленным, нелепым образом, хотя бы был в некоторой степени ощутим ропот неодобрения по поводу «приказа о комиссарах», то гражданские чиновники (Моцарт по воскресеньям, Гете на ночь) не выразили ни малейшего протеста. В течение многих месяцев сотни (если не тысячи) германских служащих спокойно калькулировали планомерное убийство