Вердикт. Джон Гришэм
курения в Рочестере, Нью-Йорк. Присяжные узнали, что Рор нанял его еще до кончины Джекоба Вуда и что он присутствовал при вскрытии, проведенном через четыре часа после смерти мистера Вуда, во время которого сделал несколько снимков.
Рор подчеркивал, что имеются фотографии, которые присяжным будут, без сомнения, продемонстрированы, но делать это не спешил, он хотел извлечь как можно больший эффект из присутствия в суде выдающегося специалиста по химии и фармакологии курения. Фрике вел себя как настоящий профессор. Он популярно описывал скучнейшие научные и медицинские процессы, избегал высоких слов и старался, чтобы присяжные поняли то, что он хотел до них донести. Свидетель был убедителен и ничуть не скован.
Когда судья Харкин объявил перерыв, Рор сообщил суду, что доктор Фрике останется в зале до конца дня.
Обед уже ждал присяжных, его подавал сам мистер О’Рейли, который принес свои искренние извинения за то, что случилось накануне.
– Бумажные тарелки и пластмассовые вилки? – сказал Николас, когда присяжные рассаживались за столом. Сам он не сел. Мистер О’Рейли посмотрел на Лу Дэлл.
– Ну и что? – спросила она.
– А то, что мы специально оговорили, что хотим есть на настоящих тарелках и пользоваться настоящими вилками. Разве не так? – Голос его начинал звенеть, и некоторые присяжные смущенно отвернулись. Они просто хотели есть.
– Что плохого в бумажных тарелках? – нервно спросила Лу Дэлл, ее челка затряслась.
– Они впитывают жир, не так ли? Становятся масляными и оставляют следы на столе, понимаете? Вот почему я особо просил, чтобы тарелки были настоящими и вилки тоже. – Он взял белую пластмассовую вилку, переломил пополам и выбросил в мусорную корзину. – И что бесит меня больше всего, Лу Дэлл, так это то, что в этот самый момент судья Харкин, адвокаты, их клиенты, свидетели, служащие суда, зрители – все, кто имеет отношение к процессу, обедают в хорошем ресторане, пьют из настоящих стаканов, едят на настоящих тарелках, настоящими вилками, которые не переламываются пополам. И заказывают хорошую еду из весьма богатого меню. Вот что меня бесит. А мы, присяжные, самые главные действующие лица этого проклятого процесса, торчим здесь взаперти, словно первоклашки, ожидающие, пока им принесут печенье с лимонадом.
– Эта еда очень хорошая, – сказал в свое оправдание мистер О’Рейли.
– Думаю, вы немного преувеличиваете, – заметила, обращаясь к Николасу, миссис Глэдис Кард, чопорная маленькая дама с седыми волосами и сладким голосом.
– Тогда ешьте свой мокрый сандвич и не вмешивайтесь, – весьма грубо огрызнулся Николас.
– Вы что, каждый раз за обедом собираетесь валять дурака? – обратился к Николасу Фрэнк Эррера, отставной полковник откуда-то с Севера. Эррера был невысок, но осанист, с маленькими ручками и, как выяснилось, собственным мнением по любому поводу. Он один по-настоящему огорчился из-за того, что не его избрали председателем жюри.
Джерри