.
не интересовали. И он не почувствовал вкуса супа с лапшой и шашлычков с жаровни, которые взял, чтобы подкрепиться перед возобновлением поисков.
Полиция не собиралась искать Юлю и Соню до истечения трехдневного срока. Когда же Данко попробовал надавить на офицера, с которым беседовал, тот сказал ему без обиняков примерно следующее: «Будешь возникать, мы тебя арестуем за нарушение порядка или за оскорбления представителей власти. Может быть, даже по подозрению в убийстве своей семьи. Убирайся, пока свободен».
Данко мог бы всю эту полицейскую компанию разнести в клочья вместе с их очками, значками и дубинками, но после этого его обязательно бы упрятали за решетку, а он не мог позволить себе сидеть в тюрьме, бросив жену и дочь на произвол судьбы. Пришлось распрощаться (вежливо, насколько это было возможно) и отправиться в консульство.
Там Данко принял толстый человек, напоминающий телосложением снеговика. Фамилия его была Ракушка или Ракушко, он все время улыбался и лучезарно сверкал узкими очечками без оправы. Глаз за очками видно не было, словно консул умышленно сидел таким образом, чтобы солнце отсвечивало в стеклышках. Так, не показывая глаз, Ракушка-Ракушко принял у Данко заявление и пообещал полную поддержку и взаимодействие. Иными словами, отделался пустыми словами. Бессмысленными звуками.
Теперь Данко жевал ставшую безвкусной пищу и ждал появления Жени Роднина. Возможно, вдвоем они справятся. Возможно, Роднин, освоившийся в этой стране, подскажет правильное решение. Сообщать ему подробности по телефону Данко не стал, да и не было особых подробностей. Просто коротко обрисовал ситуацию и попросил друга подъехать. Дважды повторять не пришлось.
«Лексус» подкатил почти бесшумно, сверкнув на солнце белоснежным лакированным боком. Было жарко. Данко успел слегка взмокнуть в своей рубашке, хотя о том, чтобы принять душ, нечего было даже думать. Пожав руку встревоженному товарищу, он еще раз ввел его в курс дела, а потом попросил:
– Позвони им со своего телефона. А вдруг они именно мне отвечать не хотят? Сидят где-нибудь, растягивают удовольствие.
Разумеется, сам он в это не верил, как и Роднин, убравший свой мобильник, на требовательные призывы которого никто не ответил.
– Вот что, – деловито произнес он, – расскажи-ка мне, Дан, как ты про своих девушек расспрашивал?
– Очень просто, – проворчал Данко. – По-английски, как же еще.
– И этим ты сузил сектор поиска раза в три, а то и в четыре, – определил Роднин. – Местные жители знают лишь самый скудный набор иностранных слов: тэнк ю, гуд монин, плиз. Ну, еще мани-мани, естественно. Дальше их лингвистические познания не простираются. Мне будет значительно проще объясняться с ними.
– Для этого я тебя и позвал. Начнем обход? Не будем терять времени.
– Погоди, это еще не все. Как ты описывал тайцам Юлю и Соню?
– Фотографию показывал, – ответил Данко. – Она у меня всегда с собой, в бумажнике. Еще говорил, что обе, мать и дочь, очень красивые.
– Наши