Принцесса викингов. Симона Вилар
румянца на скулах. На Эмму он не смотрел, хотя и ощущал на себе ее взгляд. Атли повторил:
– Сегодня он вряд ли расстанется со Снэфрид. Она его жена, ему есть за что испытывать благодарность к ней.
Эмма отвернулась. Атли имеет в виду действия Белой Ведьмы в дни набега данов. Но здесь и другое. В Атли говорит ревность, вспыхнувшая в нем, когда после Рождества они вернулись с побережья в Руан. Эмма тогда была не в силах скрывать, как ей не терпится обратно. Пребывание в Фекане, череда однообразных пустых дней стали для нее почти невыносимыми. Она одиноко бродила среди руин старого поселения, часами ожидала в гавани прибытия кораблей викингов. Но море без конца штормило, порт был почти пуст, как и город. Во всем чувствовались упадок и оскудение. Люди выглядели изможденными. Нищие, похожие на скелеты, толпились у ворот гарнизона викингов, жадно вдыхая запах соленой трески, которую норманнские женщины варили в котлах под открытым небом. Варвары иногда делились с ними остатками пищи, но при этом заставляли хулить Бога и возносить хвалу Одину. Из-за миски варева люди в отрепьях дрались насмерть.
Эмма возвращалась в монастырь. Старая аббатиса, горбясь у очага и суча желтыми пальцами грубую нить, рассказывала:
– Когда проклятые распяли Христа, святой Никодим собрал капли Божественной крови в полый посох, изготовленный из фигового дерева, и пустил его по воде. И угодно было небесам, чтобы воды принесли этот посох к меловым скалам близ Фекана. Тогда же франки и основали здесь монастырь. А место это было названо Фицекампус – от слова «смоковница». Это язычники зовут его Фекан. Некогда Фицекампус был богатым городом, а монастырь процветал. Паломники приходили сюда издалека, чтобы поклониться священной крови. Увы! Лукавый обольстил франков, сманил на стезю блуда, и кара не заставила себя долго ждать – норманны черным смерчем ворвались на земли Каролингов, сея ужас и насилие. Я была почти дитя, когда язычники разорили Фицекампус и осадили нашу обитель. Матушка настоятельница и сестры решили обезобразить себя, дабы насильники не прельстились ими. Это привело норманнов в неистовство, и они безжалостно истребили невест Христовых. Лишь те, кто не коснулись себя, удостоились милости: язычники позволили им взять мощи основателя обители святого Ваннинга и уйти в земли, где еще почитают Христа. Я же и оставшиеся сестры… Да что говорить – ты сама видишь, какое жалкое существование мы влачим…
Эмма слушала, завороженно глядя на крохотный язычок лампады. Норманны разрушили аббатство Святого Гилария-в-лесу близ Сомюра, где она жила, убили тех, кого она любила. Она поклялась отомстить. Но как это вышло, что она свыклась с воспоминаниями об учиненном над нею насилием и научилась улыбаться врагам? А худший из них, Ролло, разбудил в ее душе неведомые ранее чувства.
О, как она обрадовалась, когда он прислал за ней и Атли корабль! И пока их драккар шел вверх по Сене, Эмма считала часы, вглядываясь вдаль. В Фекан прибыл за ними Болли, и она не сразу узнала в этом приветливом воине того озверевшего викинга, который