Корпоративная социальная ответственность. Эволюция концепции. Юрий Благов
собой «основополагающую взаимосвязь между принципами социальной ответственности, процессом социальной восприимчивости и политикой, направленной на решение общественных проблем» [Wartick, Cochran, 1985, p. 758]. Характерно, что, пытаясь выстроить единую систему, авторы уже «на входе», рассматривая принципы КСО, в качестве их источников (направляющей силы) указывают как общественный договор, так и деятельность корпорации в качестве морального агента.
Впрочем, если два первых измерения корпоративной социальной деятельности из модели А. Керолла воспроизведены С. Вартиком и Ф. Кохреном без существенных изменений, то третье ими не просто переработано, но принципиально трансформировано. Показательно, что именно формулирование третьего измерения, находящегося в стадии оформления, рассматривается самими авторами как особо актуальная задача [Wartick,
Cochran, 1985, p. 765]. Если А. Керолл завершает свою модель определением поля релевантных общественных проблем, то С. Вартик и Ф. Кохрен подчеркивают необходимость анализа того, как именно компании решают эти проблемы. Преследуя при этом цель минимизации рисков, порождаемых изменяющимися условиями ведения бизнеса, компании «операционализируют свою социальную восприимчивость» [Wartick, Cochran, 1985, p. 767].
Важно отметить, что предложенная данными авторами модель трактовалась строго в рамках решения сверхзадачи – построения контура синтетической парадигмальной теории. По их мнению, «хотя превращение концепции КСД в центральную парадигму отношений бизнеса и общества все еще остается открытым вопросом, два момента наглядно иллюстрируют ее потенциал» [Wartick, Cochran, 1985, p. 767].
Во-первых, КСД очень близка к удовлетворению основных парадигмальных характеристик Т. Куна, ранее адаптированных Т. Джонсом: (1) унификации, или интегрированию проблематики в рамках принципов/процесса/политики, (2) наличию существенной ортодоксии в основных параметрах исследований – теории, методах и ценностях, а также (3) способности к пояснению и прогнозированию. Во-вторых, модель КСД свела воедино три доминирующие ориентации в области изучения взаимоотношений бизнеса и общества: философскую ориентацию, релевантную принципам корпоративной социальной ответственности; институциональную ориентацию, связанную преимущественно с процессом социальной восприимчивости; а также организационную ориентацию, в основном релевантную конкретной политике решения общественных проблем [Wartick, Cochran, 1985, p. 767-768].
Наиболее же законченную форму категория корпоративной социальной деятельности приобрела в работах Д. Вуд.[40] Признавая концептуальные достоинства подхода С. Вартика и Ф. Кохре-на, она, тем не менее, обратила внимание на его серьезные недостатки. По ее мнению, во-первых, сам термин «деятельность» подразумевает не столько взаимодействие и интеграцию, сколько действия и результаты.[41] Во-вторых, социальная восприимчивость явно представляет собой не единый процесс, а систему процессов. В-третьих, наличие у компании формальной «политики, направленной на решение социальных проблем», вовсе не является необходимым и достаточным условием корпоративной
Подробнее о работах Д. Вуд и ее роли в развитии концепции корпоративной социаль ной деятельности см. [Благов, 2009].
В деловом английском языке этот терминологический нюанс еще более очевиден. Слово performance традиционно переводится как «результат» и «эффективность» и лишь в определенном контексте как «деятельность».