Ангелы. Дарина Грот
я, проклиная брата, его мудацкие издевки и предложения.
Люц снова улыбнулся и опустил голову. Совершено нагло и ни грамма не смущаясь он достал сигареты, прикурил, полу развалился, чем притеснил меня и уставился в потолок.
Мы молчали. Мы сидели в темноте. Наши одинаковые лица были устремлены вверх.
– Мой дорогой братец! – тихим голосом сказал он, так и не отрывая взгляда от потолка. – На твоем скорбном лице нет места даже для уродливого горя, так как там слишком до хера отчаяния. Мою ночную шлюху я отправил домой. Я, конечно, хотел бы почувствовать себя полным гондоном, трахаться всю ночь, спать пол утра… Что случилось, Гавр? – снова спросил он, наконец, посмотрев на меня.
Я вздохнул.
Что случилось? Беспроглядная, идиотическая пучина, вот что случилось. Я зажмурился, потер руками лицо и сел удобнее, разглядывая лицо брата.
– Ничего хорошего не случилось… – прошептал я.
– Я и спрашиваю, что случилось плохого? Про хорошее обычно не спрашивают, да и с такой рожей не сидят! – он попытался улыбнуться по-доброму. – Где Роза?
Честно, я даже не знал, что мне ответить на этот вопрос. Начать рассказывать всю ту херню – сравнимо с жалобой, а я не привык жаловаться… тем более брату, надменному, циничному, да просто шлюхе в мужском обличие, которая ничего не понимает и глумится над любовью.
– Я не знаю… – Я решил все-таки поболтать с Люцифером.
Пусть он окончательно смешает меня с говном, мне было уже наплевать.
– Как так-то? – удивился он и снова улыбнулся.
– Она не пришла домой, как видишь! – с долей цинизма ответил я, все еще ожидая, что Люц вот-вот начнет ржать.
Но он сидел, всего лишь с легкой лыбой на лице.
– Ты ее обидел? – он удивленно захлопал глазами, сам не веря в то, что спросил.
Вот после этого вопроса я не смог не улыбнуться. Я обидел Розу! Ха-ха! Я все рассказал ему: почему Роза так поступила, о ее пощечинах при всем ВУЗе, о Мелише, о моей так называемой измене, предательстве или, не знаю, как там это Роза называла. Пока я говорил, брат, как ни странно, молчал, но как только я закончил свою «утопию», Люц сказал «извини» и разразился жутким хохотом. Чуть ли не впервые в жизни я не хотел разбить ему лицо, более того, через несколько секунд я ржал вместе с ним.
– Гавриил, у тебя уникальная способность встревать в такого рода чушь! К тому же ты умудряешься сам остаться без бабы и мне всю ночь изгадить! Можешь начинать писать диссертации, вымаливая в них прощения, при этом собирай кучу свидетелей, кто подтвердит твою незаинтересованность в «любовнице», покупай наколенники, чтобы свои не стереть.
– Да… Мое охренительное будущие меня почти устраивает! Вот только почему опять я должен валяться в ногах? Просить прощения за то, что ей что-то померещилось, за ее пощечины?…
– Ты сам выбрал себе такое развлечение. Постоянное присутствие девушки требует кучку усилий и волшебно й фразы: ты всегда ей должен, пофиг что, но ты должен. Я тебя предупреждал, ты сказал, что твои отношения