Бунтующий Яппи. Василий Богданов
себе позволить на уроках. Я с ней спорил.
Чёрт побери, она была необыкновенно умна! Чтобы достигнуть её интеллектуального уровня, я сделал изучение литературы своим призванием. Я никогда не выкрикивал с места идиотские замечания, как делали некоторые неандертальцы, я спорил всегда по существу. И это, братцы, была колоссальная победа, потому что серьёзный спор возможен только между равными. За счёт равенства я пытался уничтожить разделявшую нас разницу в возрасте и отчасти преуспел. Конечно, разница оставалась (всё-таки шестнадцать лет – огромная пропасть), но в отношениях со мной эта пропасть стала значительно уже, чем в отношениях с другими моими одноклассниками. Параллельно я жил обычной жизнью подростка: более или менее удачно соблазнял одноклассниц, старшеклассниц, подруг троюродной сестры, соседку по подъезду, девчонку, с которой познакомился, когда ездил с отцом на курорт – всех девочек, девушек, женщин, попадавших в зону моего внимания. Собственно, успех был мне обеспечен, потому что уже тогда я внешне был чертовски привлекателен, хорошо сложен и выглядел много старше своих лет. Но я не любил соблазнённых мной женщин. Если уж говорить о любви, то единственная женщина, которую я по-настоящему любил, была моя учительница литературы, и когда её выгнали из школы, я тоже ушёл и поступил в ту специализированную гимназию, куда она устроилась на работу. «Главное – быть с ней», – думал я и не терял надежды. Её подходы к обучению отличались своеобразием: она воспитывала страсть к вольнодумству, к свободному выражению мысли. В итоге я провалился на вступительных экзаменах в институт – ещё бы! Моё сочинение «Жизненный путь Пьера Безухова» не укладывалось в прокрустово ложе образовательных стандартов. Однако я ничуть не жалел о своём провале и поступил на платное отделение.
Так случилось, что разные хлопоты, связанные с поступлением в институт, а потом и сама институтская жизнь выдернули меня из оков всепоглощающей страсти, но я продолжал сохранять в душе воспоминание о своей любви к ней.
И вот много лет спустя, уже после института, войдя в кабинет менеджера по продажам одной из контор, с которой я пытался наладить совместный бизнес, я вдруг увидел за столом Елену. Её ястребиные повадки, жёсткий взгляд и фанатическая увлечённость оккультизмом напомнили мне мою учительницу! Мы разговорились за чашкой кофе о модной онтопсихологии и об Антонио Менегетти, и я почувствовал на подсознательном уровне, что представляю для неё интерес не только как партнёр по бизнесу, но и как мужчина. «Что же такого, – решил я, – нет ведь ничего удивительного в том, что двадцатичетырёхлетний мужчина переспит с симпатизирующей ему сорокалетней женщиной, значит, и для сорокалетней женщины такая ситуация не выходит за рамки обыденности». Я заходил к ней частенько по делам и просто так поболтать и однажды пригласил поужинать вместе в «Порте Стэнли».
В тот вечер мы выпили много белого домашнего вина.