Эрагон. Наследие. Кристофер Паолини
плечами и умолкнуть. Порой Эрагона просто в отчаяние приводило то, что эльфы с рождения и в течение всей своей юности долгие десятилетия наслаждались возможностью учиться у самых мудрых представителей своего народа, тогда как его родной дядя Гэрроу не пожелал учить даже читать и писать, считая это совершенно ненужным. – Я ведь смог начать читать ваши древние тексты только в Эллесмере, – словно оправдываясь, сказал он. – Неужели это копье действительно было выковано в период падения ордена Всадников? Неужели им пользовались еще в самом начале борьбы против Гальбаторикса и Проклятых?
Блёдхгарм покачал головой:
– Нет, Нирнен значительно старше.
– Даутхдаэртья, – сказала Арья, – порождены страхом и ненавистью, которыми были отмечены наши последние войны с драконами. Самые умелые наши кузнецы и заклинатели создавали их из таких материалов, состав которых нам более неведом. Они пропитывали их такой магией, что слов тех заклинаний никто уже и не помнит. Каждому из двенадцати таких копий давали имя, соответствующее названию одного из самых прекрасных цветов на свете. На мой взгляд, это одно из самых безобразных несоответствий, когда-либо нами допущенных. А все потому, что мы тогда преследовали одну-единственную цель – убить как можно больше драконов.
Эрагон с отвращением глянул на светящееся копье:
– И эти копья действительно убивали драконов?
– Те, кто при этом присутствовал, говорили, что драконья кровь лилась с небес, точно летний ливень.
Сапфира громко и резко зашипела, и Эрагон, оглянувшись на нее, краем глаза заметил, что вардены по-прежнему удерживают позицию перед входом в крепость, ожидая, когда он и Сапфира вновь возглавят штурм.
– Все Даутхдаэртья считались уничтоженными или навсегда утраченными, – сказал Блёдхгарм. – Совершенно очевидно, что мы ошибались. Нирнен, должно быть, попал в руки семейства Волдгрейв, и они, скорее всего, прятали его здесь, в Белатоне. Я думаю, что, когда мы проделали брешь в крепостной стене, лорд Брэдберн утратил все свое мужество и приказал принести Нирнен из оружейной, чтобы попытаться остановить тебя и Сапфиру. Нет сомнений, Гальбаторикс был бы вне себя от ярости, если б узнал, что Брэдберн пытался убить тебя.
Понимая, что нужно спешить, Эрагон все-таки не смог побороть собственное любопытство:
– Даутхдаэрт это или нет, но ты так и не объяснил мне, почему Гальбаторикс ни за что не хотел бы, чтобы это копье оказалось у нас в руках. Что делает Нирнен более опасным, чем, например, вон то копье или даже мой Бри… – он вовремя остановился и не произнес до конца имя своего клинка, – или мой меч?
Ответила ему Арья:
– Его невозможно ни сломать, ни как-либо еще вывести из строя; огонь не причиняет ему вреда, и оно практически не подвержено воздействию магии, как ты и сам видел. Эти Даутхдаэртья созданы так, что на них не действуют никакие чары, даже чары драконов, и при этом они способны прекрасно защитить своего владельца. Весьма сложная задача, если учесть силу, сложность и непредсказуемость