Приключения Синих Космонавтиков. История одного запоя. Илья Сергеевич Уткин
тут захватил бумажки. Это тебе с собой, чтоб тебе не скучно было. Это по твоему профилю: чувак один, нефиговый олигарх, накропал про свое житие невъе… енное, а ты знаешь, вообще-то прикольную такую хренотень. А слогом владеет – как бензопилой. Перепиши там, нормально, чтоб ему понравилось – считай, на «Королу» -трехлетку уже заработал. И заказы тогда повалятся – только евло оттопыривай! Знаешь, грамотные люди везде нужны. Их мало уже, большинство перебили. Только без рекомендаций – хуй кто с ними базарить будет. К телефону даже не подойдут. Ты меня правильно встретил. Я ж – ходячая рекомендация, понял ты, чудак-человек?
Лехин голос стал еще суше, еще объемнее, я воспринимал его не ушами – уши я крепко прижимал к голове, мой слух отделился от меня и превратился в маленькую точку, крошечное устройство, которое сходу, заодно с функцией приема, преобразовывало звуковые волны прямо в цифру. Штука эта казалась такой легкой и хрупкой, что я всерьез испугался, что ее могут случайно прихлопнуть, как муху. «Действительно, блядь, кастанедовщина какая-то», – сказал Лехин голос. Сейчас я услышал его напрямую, прямо в голове. А кто же тогда продолжал говорить на кухне? Нет, голос не Лехин, похож, но не его. Типа-олигофрен, отдаст корову-трехлетку. Мне. Зачем?
«Это же кино!» – осенило меня. Леху играет артист! Я же еще раньше заметил – что-то произошло: это Семенов включил телевизор! Голоса похожи… ба, да это ж Гармаш!
– Четверть десятого, – сказал Гармаш. – Тебе полежать, надо полежать. Вот это план, даже меня торкнуло!
Меня разбирал смех…
Меня взяли под мышки, кто-то второй – сколько же их там – за ноги – и понесли куда-то, руками я по-прежнему крепко давил на свой череп – чтобы меня не убили децибелы… имбецилы…
Меня положили на что-то жесткое и горячее, граната за поясом пребольно уперлась в манипуру. Я схватил ее рукой и дернул, неприятно прищемив кожу. Нет, рука не моя, мои – на ушах…
Глаза по-прежнему зажмурены, я знал – все фигня, все трын-трава, божественный танец, только ни за что, ни при каких обстоятельствах нельзя их открывать!
– О! А у тебя фляжка побольше! – хохотнул Гармаш. – Во растащило-то тебя! Во растащило.… А где твои шнурки? А где мой телефон, моя «лопата»? Во накрыло… Ладно, лежи, я прямо сюда катафалк пригоню.
6
Мне показалось, что прошло несколько часов с тех пор, как Леха и тот, второй, Гармаш, отправились перегонять «Хаммер», чтобы загрузить куль с моим трупом и увезти в лес. Я был уверен, что слышал их голоса – они сердились и даже ссорились, потому что никак не могли найти большой мешок и лопаты. А я – лежу и лежу…
«Пора валить!» – вдруг вспыхнуло в моем воспаленном мозгу – и я вскочил, как ужаленный. То есть, я перевалился через край лежака и брякнулся на траву. Упершись руками, встал сначала на четвереньки, потом поднялся на ноги и, шатаясь, ринулся в самую гущу хаотично мелькающих пятен света, из которых был соткан мир на моей новой планете. Там были стволы деревьев, с которыми я столкнулся, сразу поцарапав