Тварина. Повесть. Александр Леонидович Миронов
в ордер даже вписал. Эх-хе… А теперь их аж две. Мать одиночка, и все права на её стороне, только моих нет. Попробуй, возьми их, выковырни из квартиры. Никаких денег не хватит, и даже блата с тем же мэром города, с самим губернатором.
Маланья осуждающе покачала головою, глядя на дядюшку с тетушкой.
– Вот ведь как! Жил, трудился, зарабатывал квартиру и в ней не хозяин. Приватизирована хоть квартира?
– Да нет. Раньше вроде бы как не было нужды. Да и некому было надоумить. Зоя вот подсказала, – кинул благостный взгляд на сожительницу. – А теперь внучечка на дыбки. Че делать, ума не приложу?
– Хоть бы вы, родственники, как-то на них подействовали, на Катерину и на её родителей. Может у них совесть пробудится, одёрнут дочку, к себе заберут, – подсказала Зоя Гавриловна.
– Да что же это такое? – загорячилась племянница. – Вы Виктору, Вадиму звонили, разговаривали с ними?
– Да нет пока, – ответил дядюшка, потянувшись за бутылкой водки, чтобы подлить себе и женщинам в рюмки. Зоя Гавриловна свою рюмку прикрыла ладонью: достаточно… – Вадьке пытался как-то намекнуть прямо в лоб. Так он и разговаривать не стал, отмахнулся. Он вообще у нас обособленный. Женился, не спросился, взял на тринадцать лет старше себя бабищу. Всё сам. Всё по-своему. Злится на меня за чо-то. А тут мать померла, тоже будто я виноват. Живём, как чужие. Витька попроще, поумней. Хоть и не моих кровей, а моя в нём закваска, моя. Попиват только лишка.
– Пьяный проспится, дурак никогда, – вставила Зоя Гавриловна.
– Это точно, – согласился Никифор Павлович и пошутил: – По себе знаю.
На что Маланья добродушно посмеялась, а старушка, вздернув крылышком брови, утвердительно кивнула.
Никифор Павлович содержимое из рюмки опрокинул себе в рот.
– Ну, так свяжитесь с ним, – сказала племянница.
– Так теперь как? Ик! – икнул дядюшка после выпитого и приложил ко рту кусок хлеба. – Из дома звонить – она там. А Зоина квартира уже продана. По всякому пустяку – ик! – на почтамт не набегаешься?
– Ну да это дело мы сейчас поправим.
Маланья встала из-за стола и прошла в спальню. Оттуда вернулась, неся в руках белый, как мраморный, с позолоченными набалдашниками телефон на высоких рычагах. Поправляя шнур, поставила его на стол перед собой.
– Какой у него номер? Но сначала код города. У него же Красноярский край?
Никифор Павлович достал из внутреннего кармана пиджака записную книжку, а из бокового – зелёный пластмассовый футляр для очков. Вооружил глаза.
Разговор с Виктором был самый радушный. Он, оказывается, – по секрету сообщил, – тоже сидел за столом:
– Пока моей богомолки нет, на своём иеговистском собрании, свои или мои грехи отмаливает, расслабляюсь…
Поняв суть дела с третьего раза, Витёк тоже нашёл в действиях его племянницы нечто предосудительное, и загорелся гневом праведным.
– Я