Я – танкист. Владимир Поселягин
полка «Бранденбург», задача – захват одного из стратегических мостов. Завтра в три с половиной часа утра они начнут. Сначала артиллерия ударит по заранее разведанным целям, одновременно авиация налетит на наши спящие аэродромы. В общем, застигнут со спящими штанами. Это всё будет завтра. Я тут подумал, решил, партизанить буду. Немцы, по моим прикидкам, легко сомнут приграничные войска и уйдут дальше…
– Дочка, – очнулся генерал. – Где моя дочка?
– Эта девица в форме военфельдшера? – удивился я. Не думал, что это дочка. – На опушке сидит. По виду, живая. Сейчас приведу.
Генерал остался сидеть в салоне, он ещё плохо себя чувствовал. Время от времени прикладывался к фляге, пару раз плеснул на темнеющее кровоподтёками лицо, так что сбегал сам.
Присев рядом с девицей, я пару раз щелкнул пальцами перед её лицом. Та не отреагировала.
– Тяжёлый случай, – пробормотал я и, широко замахнувшись, отвесил ей хорошую оплеуху.
Это помогло. Взвизгнув, та закрылась руками.
– Пришла в себя? – грубо спросил я. – Давай топай к машине, тебя отец видеть желает.
Быстро осмотревшись, я собрал детали формы. Девица была в исподнем, да и то порванном, поэтому сначала помог ей хоть как-то привести себя в порядок, честно говоря, плохо получилось, после чего, придерживая за локоть, подвёл к машине и посадил уже на водительское сиденье. Та, правда, долго там не просидела, рванула к отцу в объятия и разрыдалась.
– Вы как тут без охраны оказались? – поинтересовался я, заглядывая в салон и вынимая из зажимов карабин, видимо принадлежавший водителю.
– Без охраны выехали. Дочка настояла, торопилась на железнодорожную станцию.
– Так из-за этой тупой овцы боец погиб и вы в эту ситуацию попали? Понятно.
– Что?! – взвизгнув, подскочила девица, чуть не с кулаками бросаясь на меня.
– Мадемуазель, – издевательски сказал я, слегка поклонившись. – Если вы не понимаете русского языка, я повторю: тупая овца, тупая овца. Мнение в ваших умственных способностях я не изменю. Только полная дура могла настоять выехать из расположения без охраны на территории, где вот уже как второй день немецкие диверсанты режут советских военнослужащих. Для примера оглядитесь вокруг.
Пока девица в прострации сползала с генерала на влажную лесную дорогу, я обошёл машину и направился к «сержанту» – что-то тот больно громко стонал от боли, мешал нам. По пути сменил карабин на подобранную берданку, а карабин прислонил к багажнику легковушки, всё равно он не мой. Забирать не буду. В отличие от карабина, у винтовки штык имелся. Подойдя, я спокойно воткнул штык ему в грудь, повернул его и, выдернув, посмотрел на начавшие стекленеть водянистые глаза диверсанта. Теперь точно готов. Обернувшись, я обнаружил, что генерал стоит, покачиваясь в своей измаранной пылью, грязью и кровью форме, у багажника «эмки» с маузером в опущенной руке и пристально, но несколько устало наблюдает за моими действиями. Вот девицы видно не было, слышно только, как она хлюпает носом. Кстати,