UPGRADE по-римски. Руководство для варваров. Джерри Тонер
предпочитая меня няне, бабушке и даже любимой матери. Клянусь своим печальным сердцем, его отлетевшим духом и тем божеством в его усыпальнице, которому я каждый день молюсь, что я увидел в нем одаренность, которой не встречал больше ни в ком. То, что он схватывал все на лету, врожденное трудолюбие, добрый нрав – все это должно было внушить мне тревогу. Часто мы видим, как те, кто рано созрел, умирают молодыми. Словно бы в мире живет какая-то злая сила, находящая удовольствие в том, чтобы поражать самых многообещающих и не позволять нашей радости выходить за пределы, положенные смертным.
Марк был превосходен во всем. У него была прекрасная латынь, он безупречно произносил каждую греческую букву и владел этим языком, как родным. В каждом его действии заключалось обещание будущего величия. Он обладал такими прекрасными качествами, как смелость, достоинство и сила духа, позволявшая не замечать ни страха, ни боли. Какое мужество выказал он во время своей восьмимесячной болезни! Доктор восхищался его стойкостью. Как утешал меня Марк в свои последние минуты! Даже в бреду его мысли возвращались к урокам и к тому, что он выучил в школе. Когда он умер, вместе с ним умерли мои надежды. Его ждал путь, ведущий к высочайшим государственным должностям, – вместо этого я держал в объятиях холодное, побелевшее тело.
Надеюсь, у меня хватит стойкости, чтобы быть достойным его в оставшиеся мне годы. Жизнь должна иметь хоть какой-то смысл, чтобы ее можно было вынести. Мудрецы учат, что только литература способна дать подлинное утешение в невзгодах, поэтому я начал писать.
Женщины тоже могут рассматривать трудности, которые посылает им судьба, как средство продемонстрировать свое внутреннее достоинство. Мне напомнили историю Аррии, чей муж Цецина Пет и их сын заболели одновременно. На выздоровление уже никто не надеялся. Мальчик умер; он был исключительно красив и мил, и родители имели много оснований его любить помимо того, что он был их сыном. Аррия организовала его похороны и присутствовала на них, не сказав мужу о смерти ребенка. Когда Цецина спрашивал, она вела себя так, будто их сын жив и чувствует себя лучше, уверяла, что он хорошо спал и что к нему возвращается аппетит. Когда же она не могла справляться с одолевающим ее горем, то выходила из комнаты поплакать, а потом, овладев собой, возвращалась в комнату совершенно спокойная, словно действительно оставила горе за порогом.
Не величайший ли это образец женской славы: продолжать вести себя как мать, уже потеряв сына? Почему же горе приводит нас в такое глубокое смятение? Стоит ли удивляться тому, как поступает с нами судьба? И будет ли лучше, если все сердца потеряют чувствительность и научатся относиться ко всему как к мимолетному и незначительному? Мы должны утешаться мыслью, что мертвые избавлены от страданий жить в нынешние времена. Чудовищно – терять детей. Еще хуже выносить этот мир таким, какой он есть. Единственное событие, которое утешило меня, случилось в путешествии, когда я посещал свои владения