Барбаросса. Роман-размышление. Том 2. Валентин Пикуль
Москву и свой штаб, что все складывается по плану:
– Я очень доволен ходом событий…
Маршал К. С. Москаленко (сам участник этих событий) по этому поводу писал: «Ошибочные оценки не были изменены в ходе боевых действий даже тогда, когда наши войска, по существу, уже потеряли инициативу…» Перелом обозначился, и теперь не мы, а Паулюс навязывал нам свою волю. Однако наступление еще развивалось, и к концу дня 14 мая определился даже четкий успех: с Барвенковского выступа мы шагнули на 50 километров, а со стороны Волчанска (севернее Харькова) пробили оборону врага вглубь до 25 километров.
Наверное, это и был тот самый счастливый момент, когда Александр Ильич Родимцев, оторвавшись от стереотрубы, вытер восторженную слезу:
– Вижу, шайтан вас дери… вижу! Дома, крыши, садики, фабричные трубы. Харьков! Пора слать туда наши разъезды.
В трудные моменты боя нас выручали сорокапятки, шедшие в порядках пехоты (те самые орудия в 45 мм, которые в канун войны маршал Кулик и Сталин указали снять с производства), – именно эти пушки и стали нашей «палочкой-выручалочкой» в годы войны. Прекрасные наводчики-казахи с их острым зрением степных жителей раз за разом отмечали точные попадания.
– Жаксы, жаксы… о, бек жаксы! – восклицали казахи.
15 мая Клейст южнее Барвенкова уже разворачивал свою танковую армаду, а маршал авиации Вольфрам Рихтгофен поднял в небо воздушный флот, который выстраивал над нашими войсками «небесную постель», обстреливая все живое, в строю «дикой свиньи» клином врезался в наши слабые авиационные звенья… Но любой натиск врага маршал Тимошенко не считал наступлением, расценивая его как жесткую оборону:
– Не сдаются, окаянные! Мы их переломим. Мы еще покажем, что умеем бить врагов по-суворовски: не числом, а умением…
Тогда же он заверил Сталина в успешности наступления. Между тем сражение уже распадалось на отдельные очаги, изолированные один от другого «пробоинами» в линии фронта, и в эти «пробоины» бурным потоком вливались резервы Паулюса, от Славянска с юга начали проскакивать одиночные танки…
Иван Христофорович Баграмян запросил Южное направление – какова у них обстановка и где сейчас танки Клейста? Ответ из штаба Малиновского был утешительным:
– Клейст не шевелится. А мы следим, чтобы к Барвенкову он не прорвался. В случае чего – предупредим…
16 мая стало последним днем нашего наступления. Наши войска еще продолжали нажим на Харьков, а местные жители, стоя у деревенских околиц, кричали бойцам:
– Да оглянитесь назад, родимые! Вы-то вперед идете, а за вами-то, эвон, уже немецкие машины шныряют…
Из Харькова вернулась конная разведка. Родимцев выслушал, что там творится: немцы перепуганы, госпитали эвакуируются, с балконов домов свешиваются трупы повешенных, один старик повешен даже вниз головой над панелью. Люди рвались вперед – на Харьков, но Родимцев каким-то подсознательным чутьем воина уже ощутил трагизм положения и решил перейти к обороне:
– Спасибо,