Нимб для президента. Артур Луазо
А какой аромат… Слюна во рту Василия Ивановича стала выделяться с чудовищной скоростью, так что он чуть не захлебнулся.
– Да, недаром говорят, что аппарату Президента до патриарших служб говном по речке сто вёрст плыть. Профи! – с завистью вздохнул Василий Иванович.
Вечером этого утомительного и суматошного дня отряд спасения в лице отца Савватия и отца Сергия встретились в комнате, которую им указал управляющий:
– Выйдем, подышим воздухом?
– Подышим.
Монахи неспешно пошли по ухоженным дорожкам.
– Ну, что, отец, скажешь?
– Видимо, скажу то же, что и ты. Объект нашпигован людьми из контор. У меня на кухне их трое, причем два из одной, а один из другой. С официантами, правда, ещё не разобрался, кто откуда.
– Да и горничные, и остальная обслуга, похоже, оттуда же. А вот охрана так себе, расслабленная.
– Ну, даст Бог, сдюжим. Ты уже разобрался, кто где?
– Нет ещё, занят был. Сегодня ночью залезу в компьютер на стойке регистрации.
– С Богом. Я выставлю защиту.
– Благослови нас, Господь!
Как можно уже догадаться, монахи эти являлись не совсем обычными служителями Господа. Это были особенные монахи, так сказать, спецназ Церкви, управлял которым епископ Евпатий. Притом прошлое у них было весьма неоднозначным. Отец Савватий когда-то был членом элитного отряда ГРУ и в церковь пришёл после того, как чуть не сдвинулся умом, приняв участие в расстреле целого горного селения, вместе с детьми и немощными стариками. А отец Сергий имел ещё более мутное прошлое. Четыре года он состоял членом (разумеется, без членского билета) одной из Вологодских ОПГ (организованной преступной группы). Бригада их считалась «отмороженными беспредельщиками» даже в насквозь бандитской среде, их не любили и не уважали, но все опасались. Казалось, никто не найдёт на них управы, но один раз и они доигрались. В один не очень солнечный и явно не добрый день их старший, видимо утратив последние остатки человечности и элементарного здравого смысла, решил наехать на церковь, чтобы, как он выразился, «немного пощипать попов, а то жируют, гады, на своём боге». Бригадир был законченным наркоманом, ему уже было всё равно, кого прикручивать – очень нужны были деньги на дурь. Свой промысел они решили начать с одной из многочисленных подмосковных церквей, попробовать, так сказать, в полевых условиях, чтобы затем перенести свою деятельность на столицу. Приехали к церкви утром, дождались окончания службы, чтобы разошлись немногие в тот день прихожане, вошли в храм, скрутили средних лет попа и несколько раз стукнули его головой о стену, чтобы он стал посговорчивее. Священник, несмотря на лёгкую дезориентацию в пространстве, придушенным голосом сумел, тем не менее, прохрипеть, что сборы у его прихода маленькие и что требуемых денег у них отродясь не водилось. Тогда бригадир потребовал отдать золотые чаши и ценные иконы или, в качестве альтернативы, предложил притащить в церковь попадью, как он выразился, «на исповедь».