Величина качества. Оккультизм, религии Востока и искусство XX века. Борис Фаликов
имагинации
Крупнейший исследователь эзотеризма Антуан Февр называет имагинацию одной из главных его характеристик. На русский это слово переводится буквально – «воображение», но в эзотерическом контексте оно имеет не только когнитивный, но и онтологический смысл. Эзотерическая космогония предполагает наряду с видимым космосом наличие мира невидимого, отделяющего его от мира духовного. Собственно, его присутствие не отрицают и авраамические религии, но они предупреждают верующих об опасности. В промежуточном мире легко заплутать на пути к Богу[14]. В православном богословии есть термин «прелесть», он свидетельствует о том, что неосторожный мистик, прельщенный видениями, может отклониться от своей истинной цели. Но для эзотерика промежуточный мир составляет смысл существования, ибо в нем скрываются секреты овладения духовным и материальным космосом. Главным инструментом передвижения в нем и является имагинация. Недаром знаменитый исследователь ислама Анри Корбен (1903–1978) назвал этот мир mundus imaginalis.
В оккультизме это понятие приобрело дополнительный смысл. Перемещение оккультиста в астральном и прочих мирах оказалось сродни научному эксперименту. Правда, главное условие достоверности эксперимента – его повторяемость – принесла тем же теософам немало хлопот. Проблемы с повторяемостью заставляли даже самых одаренных из них прибегать к цирковым фокусам. Репутация Елены Блаватской была подорвана именно этим обстоятельством.
Однако новых художников это не смущало. Для них главным достоинством имагинации были не оккультные фокусы, вроде писем от гималайских махатм, падающих с неба, а то, что она открывала двери в невидимые миры. Образы, которые виделись им в минуты вдохновения, теперь можно было вызвать с помощью той же «духовной науки» Рудольфа Штайнера. И, самое главное, как всякой другой науке, ей можно было обучиться. Это и привлекало творцов. Белый брал у Штайнера уроки медитации, используя теософскую/антропософскую оптику в романе «Петербург»[15]. Правда, некоторых «астральные полеты» скорее пугали, мешая собственному творчеству, как пожаловался Франц Кафка Рудольфу Штайнеру при личной встрече[16]. Но они составляли меньшинство.
Сходные техники путешествий в промежуточные миры, связанные с обретением сверхъестественных способностей (сиддх), имелись и в индуизме и буддизме. Однако, как и в авраамических религиях, задерживаться в них не рекомендовалось, чтобы не помешать обретению высшей цели (индуистская мокша, буддийская нирвана). Об этом предупреждали многие наставники, начиная с самого Будды и автора «Йога-сутр» Патанджали. Последний пишет: «Эти (способности) – (интуитивное) провидение и прочие, появляющиеся (у йогина), сознание которого сконцентрировано, служат препятствиями, поскольку они противодействуют видению, (обретаемому) в таком (состоянии сознания)»[17]. Однако на Запад эти упражнения попадали в оккультной упаковке и в таком виде усваивались
Йога-сутры. 3.37. Классическая йога («Йога-сутры» Патанджали и «Вьяса-бхашья») / Перев. с санскрита, введение, комментарий и реконструкция системы Е.П. Островской и В.И. Рудого. М.: Наука, 1992. С. 169.