Искушение. Владимир Уланов
дело. Во всех церквях читать анафему польским самозванцам, царю и царице!
Старец, стукнув посохом об пол, твёрдо сказал:
– Будут прокляты самозванцы и всё их воинство!
Затем встал и торжественно произнёс:
– Как только самозванца уничтожим, предлагаю собирать народ на Соборной площади Кремля и выкрикнуть Василия Ивановича Шуйского царём нашего государства Российского. Ибо государство не может существовать без управления, и я думаю, что он управится с таким делом! Старец встал, медленно подошёл к Шуйскому, троекратно его расцеловал, осенив крестом:
– Благословляю тебя, боярин, на подвиг и тяжкий труд в такое смутное для России время! Тяжёлый крест тебе, Василий, предстоит нести, но мы все тебе будем помощниками.
Арсений, расчувствовавшись, смахнул слезу, отошёл в сторону, затем присел на своё место. Князья стали подходить к новоявленному царю, троекратно целовать его, говорить ободряющие слова и пожелания, а Иван Иванович Голицын воскликнул:
– Ох, большую ношу берёшь на себя, Василий! Управишься ли?
– Управлюсь, если помогать будете, – уверенно парировал Шуйский.
– Будем тебе верными помощниками! За веру нашу и государство Российское не пожалеем живота своего! – выкрикивали бояре вразнобой.
Свадьба состоялась на восьмое мая под пятницу. День выдался пасмурный, моросил мелкий холодный дождь. Серые облака низко проплывали над Кремлём. Улицы были пустынны. Дороги все развезло, стояли огромные лужи, перемешанные с грязью и конским помётом. Чёрные вороны, нахохлившись, огромной стаей сидели почти на всех деревьях Кремлёвского двора. Бояре, князья и воеводы, приглашённые на свадьбу, увидев такую картину, набожно крестились, переговариваясь меж собой:
– Ох, не к добру всё это! Ох, не к добру! Плохое знамение!
Молодых провели в столовую палату Кремля, и придворный священник в присутствии всей русской и польской знати торжественно начал венчание.
Русские бояре, стоящие особняком от шляхтичей, возмущённо перешептывались между собой.
– Даже свадьбу и ту по-человечески провести не могут, – сказал князь Романов на ухо боярину Воротынскому.
– Всегда на Руси венчание проходит в церкви, а о царях и говорить нечего! Все наши православные каноны нарушили, – ответил князь Иван Михайлович.
Марина Мнишек была в русском красном бархатном платье с широкими рукавами и в сафьяновых сапогах, на голове ее сиял драгоценный венец. И как только венчание закончилось, Марина бесцеремонно удалилась в опочивальню, потребовала к себе слуг, скинула русское платье со словами:
– Снимите с меня это тряпье и уберите его с глаз долой!
Быстро переоделась в польские наряды и явилась в Грановитую палату, чем еще больше вызвала пересуды у русской знати.
Удивлению и изумлению бояр не было конца; они возмущённо перешептывались, крестясь, тихо восклицали:
– Вот антихристы дык